– «А ты поплюй на него – будет писать, как чернилами!» – посоветовала она внуку, видя, что на фанерной крышке надпись плохо видна.

А когда внук закончил писать – укорила его:

– «Я же тебе говорила – поплюй! А ты в рот взял!? Теперь у тебя губы и язык в чернилах!».

Платон достал носовой платок и, поплевав на него, стал им тереть губы и язык, с ужасом поглядывая на появляющиеся на платке фиолетовые чернильные пятна.

– Да, увлёкся я – не заметил! – досадовал мальчик.

Зато он заметил, как после школьных каникул первым важным международным событием стало сообщение 11 января из Лаоса. Там силы Патриотического фронта Лаоса (ПФЛ) заняли город Сиангкхуанг, прервав сообщение между столицей Вьентьяном и резиденцией короля Лаоса в Луангпрабанге. А в городе Самныа был сформирован Национальный военный совет, ставший совместным военным командованием ПФЛ и правительственных войск.

Ободрённый этими последними политическими новостями, тёплой встречей нового года, хорошо и с пользой проведенными каникулами, встречал Платон своё двенадцатилетие.

На день рождения отец подарил ему модель для склеивания самолёта.

А для привития сыну тяги к технике, он принёс ему свои два старых неработающих будильники, чтобы тот разобрал и попробовал починить. И Платон с большим интересом принялся разбирать их до винтика.

Ему понравилась эта работа. Он аккуратно разложил детали на столе, потом осмотрел весь механизм, но явной поломки не нашёл. Тоже самое он проделал со вторым и обнаружил сломанную деталь.

Но аналогичная деталь из первого будильника не совсем подходила ко второму – к удивлению мальчика их конструкции отличались. Тогда он снова собрал будильники, к своему удивлению обнаружив и лишние детали. Часы, конечно, не ходили, починить их у Платона не получилось.

В этот важный момент с ним рядом не оказалось отца или другого опытного и знающего человека. На этом его эксперименты с мелкой работающей механикой приостановились, хотя его мастерство работать с ней и выросло. И интерес мальчишки к таким техническим разборкам тоже упал, переключившись на другое.

Вырос и сам Платон. Ранее в Москве на день рождения сына отец отмечал на дверном косяке его рост. А теперь в Реутове уже нет. Сын и так был явно рослым, заметно выше и мужественней своих сверстников, и волноваться было незачем, и сравнивать его было не с кем. Хотя по просьбе внука это теперь сделала бабушка.

По просьбе бельгийских колонизаторов 17 января катангскими сепаратистами был расстрелян ранее незаконно арестованный первый премьер-министр независимой Республики Конго Патрис Лумумба и два его соратника.

А 20 января на бабушкин день рождения в США вместо Дуайта Эйзенхауэра президентом стал Джон Кеннеди.

Эту новость Кочеты уже увидели по своему телевизору. Купленный вскладчину с соседом Борисом Григорьевичем телевизор «Заря-2» теперь постоянно стоял их кухне, став главным событием, достопримечательностью и местом притяжения для всех жильцов их коммунальной квартиры.

С его появлением и Пётр Петрович иной раз задерживался в гостях у детей на просмотр телефильма, телеспектакля или интересной телепередачи.

Да и Алевтина Сергеевна часто подолгу задерживалась у него, с удовольствие совмещая на кухне приятное с полезным, о чём созналась 9 февраля в своём письме брату Евгению, извиняясь за задержку с ответом на его письмо, и в котором, как всегда, делилась личным опытом, сообщая, что: «У меня опять возобновилась канитель с квартирой, соседи бывшие никак не успокоятся, что какая-то «колхозница», прожив четырнадцать лет в Москве, получила площадь, а они всю жизнь – нет. Мать из-за этого очень расстраивается, о себе я уж молчу … Сам будь, братик, настойчивее, стеснительность никому не нужна, она только мешает нам жить. Из-за неё Виталий уехал на кулички, и ты можешь прозевать. Меньше делись с балаболами и завистниками. Я убедилась в жизни своей, что никому нельзя довериться, кроме самого родного. Только с матерью боюсь откровенничать, тоже не воздержана бывает на язык».

И действительно, Нина Васильевна любила рассказывать о достижениях своих личных и близких ей людей, даже хвалиться. Но чаще соседей по подъезду и новых сослуживцев её слушателями становились внуки, которые внимательно слушали бабушкины рассказы, задавая уточняющие вопросы. Обычно она вспоминала интересное её внукам своё детство – видимо самую счастливую пору своей, да и не только, жизни.

Но теперь в жизнь всех людей всё чаще входили новости о запусках очередных советских искусственных спутников Земли. Ещё 4 февраля был запущен первый спутник в сторону Венеры, а 12 февраля туда же полетел и космический аппарат «Венера-1».

Но если в космосе всё шло по плану, то на земле Кочеты продолжали бороться за свои права, когда 21 февраля Пётр Петрович сходил на приём к Н. М. Зуйкову, изложив ему суть вопроса с объяснением обстоятельств и лукавства в заявлении Н. С.Молчанова, и оставил ему своё письмо об этом.

На приём неожиданно попал и пятиклассник Кочет.

Их классный руководитель и учитель истории Мария Степановна Петрова, бывшая Платону по грудь, подозвала его к себе в коридоре во время одной из перемен и в полголоса попросила:

– «Платон, я знаю, что ты очень хорошо рисуешь! Но прошу тебя, не рисуй ты больше этим дуракам голых женщин! Они ведь это не понимают – ещё маленькие!».

Платона это удивило, но он оценил такт и мудрость пожилой маленькой доброй женщины, перестав рисовать на заказ от своих ещё не созревших одноклассников.

Однако сам он уже испытывал некоторый дискомфорт в области низа живота и паха, что стало тревожить его, особенно усиливающийся зуд под кожей подросшего члена.

В субботу, при подготовке к традиционному принятию ванны, Платон решил осмотреть место жжения над раковиной, поначалу обмыв конец тёплой водой и почувствовав, что ему чуть полегчало.

Тогда он немного оттянул кожу и увидел появившееся из-под неё что-то твёрдое и бело-жёлтоватое, отлетевшее при прикосновении после попытки дальнейшего плавного оттягивания кожи.

Он опять обмыл конец и почувствовал ещё большее облегчение. Пальцами отковырнул с полуоткрывшейся головки остатки этого вещества, теперь успокоившись, что оно не часть его тела, и он ничего не потерял, и ничего предосудительного не сделал.

Но что-то неведомое толкало его на продолжение этого процесса.

Он плавно, но с трудом попытался оголить всю головку и окончательно обмыть её, но кожа не поддавалась, вызывая болезненное ощущение. Тогда он отпустил её, и кожа вернулась в прежнее положение. Платон теперь ощущал какую-то потерю в этом месте, но вместе с тем и облегчение, совсем успокоившись.

А через несколько дней отец объяснил ему, что это была смегма, образовывающаяся и со временем