по другим причинам? Содержание тома подсказывает следующий ответ: издатель серии не только не собирался порывать с бытующим среди английских буржуазных историков представлением об «особой роли» событий, происшедших в марте 1939 года, которые, в частности, дают им возможность говорить о «крутом повороте» во внешней политике Англии, отказе от «умиротворения» и даже «дипломатической революции», но и не хотел возвращаться к подлинной предыстории войны — политике «умиротворения», аншлюсу Австрии и расчленению Чехословакии.

Не случайно авторский коллектив второго из названных томов выдвигает на первый план «позитивные» действия Лондона весной — летом 1939 года и, наоборот, почти ничего не говорит об англо-германских секретных переговорах, хотя опубликованные к моменту его выпуска английские и немецкие дипломатические документы позволяли сделать достаточно глубокий и полный их анализ [16]. Весьма односторонне изложен ход англо-франко-советских переговоров 1939 года. Концепция, примененная здесь, весьма проста; Англия и Франция были готовы заключить соглашение с СССР против Гитлера, а Москва, подготавливая пакт с Берлином, этого не хотела. Советское правительство, заявляет К. Дафф, повторяя измышление руководителя английской военной делегации в Москве адмирала Дрэкса, вело переговоры главным образом потому, что они оказывали давление на Гитлера, побуждая его на принятие условий Кремля. Вопрос о проходе советских войск через территорию Польши и Румынии, с тем чтобы вступить в соприкосновение с немецкими войсками в случае агрессии Германии, был нужен СССР якобы лишь для «оправдания разрыва военных переговоров в наиболее подходящий момент». Однако документы Форин оффиса, на которые ссылается автор, свидетельствуют, что не Советский Союз, а Англия вела «двойную игру». Лондон начал переговоры в Москве, которые, по выражению английского посла в СССР Сидса, якобы «наносили тяжелый удар державам оси», на самом деле для того, чтобы облегчить сговор Англии и Франции с фашистской Германией [17].

Третий том, озаглавленный «Временный триумф оси», охватывает события с 3 сентября 1939 г., когда Великобритания и Франция объявили войну Германии, и до 7 декабря 1941 г., дня вступления США в войну. И это, конечно, не может не вызвать возражений. Как известно, период успехов держав «оси», захвата ими стратегической инициативы отнюдь не заканчивается 7 декабря 1941 г. Достаточно вспомнить о поражении англичан в Сингапуре и Тобруке, американских войск — на Филиппинах, отступлении Советской Армии к Сталинграду и предгорьям Кавказа летом — осенью 1942 года. Если уж и говорить о переломе в ходе войны, то он, бесспорно, произошел в результате исторической победы под Сталинградом в конце 1942 — начале 1943 года. Тойнби и авторский коллектив об этом предпочитают не вспоминать.

Привлекает внимание и другое. Всего 20 страниц в начале тома отведено обзору военных действий с сентября 1939 по декабрь 1941 года, причем его автор — генерал Дж. Маршалл-Корнуэлл — ни словом не обмолвился о причинах «странной войны», позорного отказа Лондона и Парижа оказать помощь своему союзнику Польше. Скороговоркой говорится и о других важных событиях этого периода.

И все же авторы в ряде случаев делают небезынтересные выводы и признания. Так, весьма откровенно говорится о подготовке Англии и Франции к вмешательству в советско-финскую войну 1939–1940 годов, правильно оцениваются капитулянтские, пораженческие настроения правящих кругов Франции (но не Англии!) осенью 1939 года, надежды Гитлера, которые тот питал весной 1941 года, рассчитывая, что Англия предоставит ему «свободу рук» на Востоке [18]. Однако это отнюдь не меняет характера тома в целом, его антисоветской направленности.

Том, озаглавленный «Америка, Британия и Россия. Их сотрудничество и конфликт, 1941–1946», написан американским историком У. Макнейлом. Обращает внимание тот факт, что, в отличие от буржуазных историков Англии, американский историк нередко показывает подлинные мотивы английской политики. Например, откровенна оценка позиции Лондона в отношении движения Сопротивления в Европе. «Британская политика по отношению к оккупированной Европе, — замечает Макнейл, — характеризовалась серьезными противоречиями между непосредственными и конечными целями… Она старалась в кратчайший срок вызвать волнения, восстания и сопротивление всеми возможными способами. Но после окончания войны англичане надеялись увидеть общую реставрацию довоенных политических и социальных режимов, конечно, с некоторыми изменениями» [19].

Весьма прямо говорит автор и об отношении правительства Черчилля к СССР летом — осенью 1941 года. «Официальные отношения с вновь приобретенным русским союзником, — подчеркивает У. Макнейл, — направлялись уверенностью, что серьезное, если не общее, поражение Советов неизбежно… Ожидая поражения России или отступления в Сибирь, британские военные власти готовились к отражению германского нападения на Средний Восток с кавказского направления». Американский историк отмечает, что с июля 1941 года английское правительство отрицательно относилось ко всем предложениям Советского Союза о начале военных операций в Западной Европе. «Англия с самого начала, — замечает Макнейл, — отказалась рассматривать серьезно какие-либо предложения о высадке во Франции в 1942 году…» [20].

Несмотря на то что Макнейл, подобно другим буржуазным историкам Англии и США, всячески преуменьшает значение советско-германского фронта и побед Советской Армии, ставя, например, на одну доску победу на Волге и Эль-Аламейн и даже высадку американских войск на Мидуэе и Гвадалканаре, все же он не может отрицать их влияния на общее изменение соотношения сил в 1943 году. «Красная Армия, — вынужден заявить американский историк, оценивая результаты битвы на Волге, — нанесла вермахту удар, от которого он не смог оправиться… Это была победа русских, ибо поставки западных союзников не оказали серьезного влияния на их успех».

Здесь делаются сразу два важных признания. Во-первых, признается значение победы на Волге и, во-вторых, факт, который многие буржуазные исследователи США и Англии стараются отрицать или хотя бы замолчать, а именно: Советский Союз одержал эту победу без какой-либо серьезной помощи своих западных союзников. Реалистично звучит и оценка Макнейлом успехов Советской Армии летом 1943 года. «В это время, — отмечает он, — значительное увеличение производства вооружения русской промышленностью и растущее мастерство и уверенность Красной Армии открыли перспективы общей победы над Германией» [21].

Однако реализм изменяет автору, когда дело доходит до оценки роли Советского Союза в освобождении ряда стран Юго-Восточной Европы от фашистского рабства, возможности демократического решения послевоенных проблем. Так, Макнейл говорит о серьезных «уступках», якобы сделанных Западом Советскому Союзу на Крымской конференции (февраль 1945 г.), а конференцию в целом называет «Ватерлоо западных держав». Но особенно резко автор выступает против советских предложений о признании новых демократических правительств Болгарии, Румынии и Венгрии, а также плана взимания репараций с Германии. Справедливые требования Советского правительства автор называет «предметом спекуляции» [22].

Весьма характерно отношение Макнейла к Потсдамской конференции как «временному урегулированию» спорных вопросов. Такой вывод необходим автору для оправдания последующей политики США и Англии, политики отказа от согласованных в Потсдаме решений и развязывания «холодной войны».

Главными причинами, приведшими