и сглотнула. – Боже, мне не следует говорить это кому-либо! И я ненавижу это. Ненавижу лицемерить, когда все разваливается на глазах.

Я терпеливо ждал, давая ей время, в котором она, очевидно, нуждалась.

Ее плечи задрожали, но она не плакала. Я не был уверен, сможет ли она удержаться от слез.

– У моей мамы рак.

Этого я не ожидал и задумался. Ее мать выглядела бледной, несмотря на слой макияжа на лице.

Я коснулся обнаженного плеча Лили и попытался не обращать внимания на то, насколько приятно это ощущалось, насколько нежной была ее кожа.

– Мне жаль. Почему ты не расскажешь Арии? Думаю, вы могли бы обсудить это.

– Ария все обсуждает с Джианной. Я младшая сестра, пятое колесо, – горько произнесла она. – Прости. – Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – Отец запретил говорить кому-либо, даже Арии, и вот я рассказываю все тебе.

– Я никому не расскажу, – пообещал я, прежде чем успел обдумать ответ. Зачем я пообещал это Лили? Лука и Семья – вот мой приоритет. Я должен был думать о последствиях того, что жена Консильери больна. Ослабит ли это его и Синдикат? Лука может подумать так. И не только он. Я должен был защищать Арию. Разве не моя обязанность рассказать ей, что ее мать больна? Сколько проблем начинается, когда думаешь членом. Все вечно идёт через задницу.

Лили удивленно наклонила голову.

– Не расскажешь?

Я прислонился к стене рядом с ней, гадая, как мне выбраться с этого перепутья.

– Но не думаешь ли ты, что тебе стоит рассказать сестре? Это ее мать. Она заслуживает знать правду.

– Думаешь, я об этом не думала? – отчаянно прошептала она. – Я хочу рассказать. Я чувствую себя такой виноватой, скрывая правду. Почему, ты считаешь, я прячусь в холле?

– Так расскажи.

– Отец будет в ярости, если узнает. Он на грани все это время. Порой кажется, нужен лишь маленький предлог, чтобы он пустил мне пулю в голову.

Она кажется чертовски напуганной из-за отца. И этот ублюдок действительно способен на все. Я взял ее за руку.

– Он что-то сделал тебе? Уверен, Лука придумает, как защитить тебя.

Какого хера я нёс? Скудери скорее вынудит Данте объявить Луке войну, если Лука заберёт его младшую дочь. Никому не стоит вмешиваться в проблемы других семей. Это было одно из главных правил в нашем мире.

– Отец не позволит, – весомо произнесла она. Лили и правда больше не была ребёнком. Этот мир слишком скоро уничтожит ее невинность. – Он ничего не сделает, но будет в ярости, если я пойду против его прямых приказов.

– Ты же знаешь свою сестру, она никому не расскажет.

– Тогда ей тоже придётся хранить этот секрет, она не сможет кому-то рассказать о маме. Почему все так сложно? Почему у меня не может быть обычной семьи?

– Мы не выбираем нашу семью.

– В моем случае, даже будущего мужа, – пробормотала она. А затем покачала головой. – Не знаю, почему говорю все это. Это не то, о чем я должна сейчас беспокоиться.

Лилиана опустил взгляд на мою руку, которая все еще держала ее. Если Скудери или кто-то из его людей наткнется на нас, у Скудери будет веская причина, чтобы взбеситься.

– Знаешь что? Расскажу, – вдруг решила Лили. Она выпрямилась и благодарно улыбнулась. – Ты прав. Ария заслуживает знать правду.

Она больше не прижималась к стене, мы стояли ещё ближе. Мне нужно бы сделать шаг назад, сохранять дистанцию, но вместо этого мои глаза застыли на ее губах.

Лили удивила меня, отступая.

– Спасибо за помощь. – Я следил за ней краем глаза, затем она ушла.

* * *

ЛИЛИАНА

Мое сердце бешено колотилось и не только потому, что я была наедине с Ромеро и едва заставила себя уйти, не поцеловав его, но и потому, что собиралась пойти против приказа отца. Может, Ромеро и не соврал и действительно ни о чем не расскажет моей сестра и Луке о маме, но почему он вообще собирался хранить секрет ради меня? Мы даже не друзья. Мы были друг другу никем. Эти мысли тяжким грузом осели в моей голове.

Будет лучше, если я сейчас расскажу Арии. Рано или поздно она все выяснит, и я хотела, чтобы человеком, который это сделает, буду я. Я нашла ее в гостиной с тарелкой прошутто в руках. Она разговаривала с Валентиной. Я направилась к ним. Валентина заметила меня первой. В ее зеленых глазах мелькнула жалость, и она улыбнулась. Неужели она знала обо всем?

Конечно же, да. Вероятно, отец тут же доложил все своему боссу Данте, а тот рассказал жене. Отец и другим рассказал? Он думает, что окружающие больше заслуживают знать правду, чем собственная семья?

– Привет, Вал, – произнесла я. – Могу я на минутку украсть Арию? Мне нужно поговорить с ней.

Ария вопросительно взглянула на меня, но Валентина кивнула. Я взяла сестру за руку и направилась из комнаты. Я не хотела, чтобы отец или мама что-то заподозрили. Я заметила взгляд Ромеро. Он стоял рядом с Лукой и Данте, но смотрел в мою сторону. Он легонько кивнул мне, словно подбадривая, и каким-то образом от этого невинного жеста я почувствовала себя лучше. На протяжении последних двух лет я считала, что к Ромеро я не испытывала ничего, кроме глупой влюбленности, но теперь я уже не была в этом так уверена.

– Лили, что происходит? Ты весь вечер ведешь себя очень странно, – прошептала Ария, пока мы направлялись в гостиную.

– Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

На лице Арии отразилось волнение.

– Что-то случилось? Тебе нужна помощь?

Я повела ее наверх, в мою комнату. Как только дверь закрылась позади нас, я отпустила Арию и плюхнулась на кровать. Ария присела рядом.

– Это мама, – шепотом произнесла я. – У нее рак легких.

Может, мне не стоило обрушивать на нее все сразу, но разве можно подготовить человека к такой новости?

Ария уставилась на меня широко распахнутыми глазами, а затем прижалась к стене, тяжело выдыхая.

– Боже. Я заметила, что она выглядит измотанной, но посчитала, что виной всему очередная ссора с отцом.

– Они все еще ругаются, и это делает ситуацию лишь хуже.

Ария обняла меня, и какое-то время мы сидели в тишине.

– Почему она сама мне не рассказала?

– Отец не хочет, чтобы кто-то знал. Вообще, он запретил мне говорить тебе.

Ария отодвинулась.

– Запретил?

– Ему нужно держать лицо. Мне кажется, он стыдится болезни мамы. – Я колебалась. – Поэтому я не смогла рассказать тебе сразу же. Я не знала, что делать,