Подлинный подписал генерал-майор и кавалер

Характеристика, составленная А. В. Суворовым и утвержденная петербургским обер-комендантом генерал-поручиком И. И. Костюриным

В должности звания своего прилежен и от службы не отбывает, подкомандных своих содержит, воинские экзерциции обучает порядочно и к сему тщение имеет, лености ради больным не репертовался и во всем ведет себя так, как честному обер-офицеру подлежит, и как по чину своему опрятен, так и никаких от него непорядков не происходит, и таких пороков, коим в указе Гос. коллегии 1756 году января 20 дня написаны, не имеет, чего ради по усердной его службе к повышению чина быть достоин.

Из реляции главнокомандующего 1-й армией генерал-аншефа П. А. Румянцева Екатерине II о сражении при Рябой Могиле

[…] Как генерал-квартирмейстер Боур больше других сведущ был об окрестностях тех мест, коими проходить надлежало до неприятеля, то в надежде сего, а не меньше и отличного его искусства препоручил я ему быть предводителем сему корпусу даже до лагеря неприятельского, где и произвести над ним атаку, тем надежнее, что я по его следам шел с армиею в готовности ко всякой помощи.

Распоряжение наше было к атаке, чтоб генералу-квартирмейстеру Боуру зайти в тыл неприятелю, сделав марш ночью против 11 числа сего месяца, а в то же время и от своего корпуса генералу-поручику князю Репнину к содействию с ним переправить часть войск через Прут, в чем оба сии командира между собою и условились, и понтоны к князю Репнину для переправы посланы.

Одно время нужно только было, чтоб выполнить сие предположение, но оного мы и не выиграли у турков, ибо они лишь только приметили движение генерала-квартирмейстера Боура, которого нельзя было никак перед ними сокрыть, поскольку высоты наидальнейшее явление в сих местах ясно представляют взору, то 10 числа пополудни в 4 часу, оставив часть своей пехоты в ретраншаменте против князя Репнина, употребили прочие все свои силы, простиравшиеся до 20 000, на атаку корпуса генерала-квартирмейстера Боура и для того прямо на него маршировали.

Сей генерал, коль скоро их приметил на себя движение, то и повел во встречу им сопротивное наступление и со своей стороны в намерении, сойдясь, ударить на них прежде, нежели бы они еще распростерли свои руки. Неприятель, уклоняясь от смелого шествия на себя наших войск, не стал сближаться в такое расстояние, чтоб гранадерам можно было иметь дело, и хотя со своим корпусом генерал-квартирмейстер Боур к нему чем возможно ближе добирался, но наступившая ночь воспрепятствовала с большим успехом против его действовать.

Итак, отбежав верст 15 от лагеря, где теперь стоит генерал-квартирмейстер Боур, выше Рябой Могилы расстоянием от армии в шести верстах, остановился неприятель на высотах, ведущих к Бендерам и Фальчи. Не нашел бы он спасения себе в сем разе средством обыкновенного ему бегства, если б в содействие корпусу, на него наступавшему, мог со своей стороны переслать войск генерал-поручик князь Репнин, но того ему никак нельзя было исполнить, ибо сколь ни старался он наискорее привезти к себе посланные понтоны, но, спеша всеми способами, оные ранее не прибыли, как перед вечером, а мост построен не прежде 10 часов пополудни.

Прогнавши неприятеля, овладели мы двумя большими мортирами и все его понтоны имеем в наших руках, коих он, стесняем будучи, не мог увезти с собою; также в перестрелках охотники нескольких турков ранили и полонили.

Генерал-квартирмейстер Боур, при действии выше[о]писанном, за совершенный порядок и неустрашимость весьма похваляет батальонных командиров графа Воронцова, Нейбуша, князя Меншикова и прочих, не меньше отдает справедливость за усердие к службе инженер-подполковнику Фалькеншильду, который командовал пикетами, подполковнику князю Долгорукову, командовавшему ротою в батальоне графа Воронцова, майору Пеутлингу, начальствовавшему над казаками, капитанам Кнорингу, Кутузову, Гандвиху и Бергу.

Словом, он рекомендует всех чинов, при его корпусе находящихся, что не боялись ни опасности, ни трудов и шли охотно ударить на неприятеля, да только бегство его, к большему отличению им себя, отдалило настоящий случай. […]

Из журнала военных действий 1-й армии о награждении М. И. Кутузова за отличие в сражении при Лагре 7 июля 1770 г.

[…] В тот же самый и на другой день, то есть 8-го числа, Его Сиятельство [П. А. Румянцев] по рекомендациям командовавших над корпусами и по собственному своему испытанию отличившихся подвигами в сем деле наградил чинами, именно: в премьер-майоры секунд-майора Михельсона, Варфоломея Потресова, барона Ивана фон Ферзена; в обер-квартирмейстеры премьер-майорского ранга дивизионных квартирмейстеров: Богдана Кнорринга, Ивана Боувера, Карла Гандвига и капитана Михаила Голенищева-Кутузова.

Из журнала Военной коллегии о переводе М. И. Кутузова из Генерального штаба в Смоленский пехотный полк

Докладывано по доношениям и рапортам

[…]

От господина генерал-фельдмаршала и кавалера графа Петра Александровича Румянцева.

Что обер-квартирмейстер Михаил Голенищев-Кутузов за неимением в Генеральном штабе того чина свободной вакансии и по собственной его просьбе переименован в премьер-майоры и определен в Смоленской пехотный полк.

Приказали оного примьер-майора из Генерального штаба выключить и написать в имеющийся в Коллегии об армейских штаб-офицерах список и о том, куда надлежит послать указы. […]

Из реляции главнокомандующего Крымской армией генерал-аншефа В. М. Долгорукова Екатерине II о сражении под Алуштой и ранении М. И. Кутузова

Вследствие донесения моего Вашему Императорскому Величеству от 18 числа настоящего месяца о предпринятом мною походе на отражение неприятеля, выгрузившего флот и поставившего лагерь свой при местечке Алуште, поспешал я туда, Всемилостивейшая Государыня, со всевозможною скоростью, присовокупя еще к себе пять батальонов пехоты от войск, расположенных на речке Булзыке.