Сразу после этого на нас обрушились многочисленные приказы. Для охраны училища отрядили целые взводы. Во дворе установили часовых, за каждым экипажем был закреплен курсант с тремя помощниками.

Вахтенные за воротами были вооружены винтовками, правда без боеприпасов.

Я был старшим по вахте, состоявшей из двух - четырех человек, на внутренней территории училища. Один из помощников стоял у двери, ведшей в общую спальню, другой находился в казарме экипажа. Третий дежурил на лестнице, ведущей к двери, которая открывалась во внутренний двор. Большую часть вахты я находился рядом с ним. Разговаривали мы шепотом и внимательно прислушивались к ночным шумам. Однажды, дежуря на вахте, мы услышали приближавшиеся в коридоре шаги и увидели в дверях начальника училища в сопровождении нескольких офицеров. Адмирал выслушал мой рапорт, задал несколько вопросов и, осмотрев казармы и спальни, продолжил обход.

За несколько минут до окончания нашей вахты внизу раздался шум. Один из курсантов побежал предупредить дежурного офицера, в то время как я остался на месте, с тревогой глядя поверх перил. Дверь наружу открывалась каждые несколько секунд, потоки холодного воздуха устремлялись внутрь помещения. Кто-то приглушенным голосом отдавал приказы, однако из-за постоянного шарканья ног я не мог различить слова. Люди входили и выходили. Большинство из них были курсантами, но попадались и армейские шинели. Я заметил сгорбленную фигуру в крови, поддерживаемую двумя спутниками. Когда возбуждение улеглось, по ступенькам лестницы поднялся старший по курсу и сообщил, что резервный батальон, дислоцировавшийся рядом с нами, восстал. Солдаты напали на офицеров. Двоих убили, остальные же, захватив с собой раненого, укрылись в училище…

Утром привычные звуки горна, обычные суматоха и шум в умывальнях, знакомые лица делали напряжение предыдущего вечера странным, нереальным. Начинался новый день. Отозвали внутренние вахты, и после завтрака нам приказали собраться в классах. Там впервые нам конфиденциально сообщили, что обстановка еще не нормализовалась: большинство наших профессоров жили в городе и не смогли вернуться в училище. Вместо слушания лекций мы бродили между партами и толпились у окон.

Около половины одиннадцатого улица перед зданием училища стала наполняться толпами. Это были в основном солдаты, но попадались и гражданские лица разного обличья. Они были с ружьями, на рукавах красные ленточки. Люди помахивали руками, подзывая нас. Курсанты открывали окна и прислушивались к выкрикам с улицы:

— Революция! Да здравствует революция!

— Армия примкнула к революции!

— Открывайте ворота и идите с нами к Думе!

— К Думе!

Курсанты стояли у окон, улыбаясь, и отвечали криками:

— Уходите! Уходите подобру-поздорову! Слишком холодно для прогулок, уходите!

Сначала обмен репликами проходил вполне доброжелательно, но постепенно стороны озлоблялись. С забитой толпами улицы доносились ругательства, а моряки, которые в любой стране славятся крепкими выражениями, энергично отвечали. Затем улица постепенно затихла. На углу мы увидели автомобиль, украшенный красными флагами, в котором стоя ехал мужчина в сером армейском кителе, с широкой красной лентой через плечо. Он инструктировал людей, стоящих рядом, а те, в свою очередь, передавали распоряжение другим. Неожиданно один курсант воскликнул:

— Отойдите! Отойдите! Они собираются стрелять!

Последовали суматошный рывок от окон и оглушающий грохот. Первый залп произвел ошеломляющий эффект: резкие хлопки ружейных выстрелов, звон бьющегося стекла, падение белой штукатурки с потолка, побитого пулями. Через секунду курсанты стремглав бросились за своими ружьями. Офицеры пытались остановить их, но приказам не подчинялись. Вскоре у каждого окна сидели на корточках фигуры, стреляя в толпу. С дикими криками толпа очистила улицу, оставив несколько человек убитыми и ранеными.

Несколько часов прошли в сплошном хаосе. В зданиях на противоположной стороне засели снайперы, стрельба не прекращалась. Периодически толпы выходили из-за угла и бежали к воротам, но каждый раз ружейный огонь отгонял их обратно. Однажды им удалось проникнуть во внутренний двор, но два взвода курсантов с примкнутыми к ружьям штыками оттеснили их на улицу. Временами стрельба стихала, для того чтобы позволить грузовику или саням подобрать раненых. Мы не имели никакого представления о том, что происходило на других участках нашей территории. Через час кто-то приказал прекратить стрельбу, но вскоре мы услышали выстрелы за углом, и кромешный ад возобновился.

К 2 часам дня, однако, бой стал определенно затихать и наконец полностью прекратился. Через тридцать минут затишья поступил приказ поставить ружья в пирамиды и собраться в классах. Курсанты неохотно подчинились, но знакомый вид черных досок и парт возвратил их к нормальному состоянию. Мы уже решили, что толпа покинула улицу полностью, когда внезапно раздался топот ног и коридор между классами заполнили солдаты. Безоружные, с нацеленными на нас ружьями, мы оказались в западне за стеклянными дверями классов.

Позднее мы узнали, что во время затишья к входу училища подъехал автомобиль с белым флагом, и человек, по его словам, из Думы попросил встречи с начальником училища. Адмирал вышел на тротуар и едва поравнялся с машиной, как его втолкнули внутрь и умчали. Вскоре после этого заместитель начальника связался с Думой и выяснил, что весь гарнизон города восстал, Петроград захвачен революционерами. Офицер убедился в том, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Чтобы избежать ненужного кровопролития, он приказал курсантам вернуться в классы и впустил на территорию училища революционные отряды во главе с комиссаром. Несомненно, поступок заместителя начальника училища спас сотни жизней, но он еще и продемонстрировал ту готовность, с которой даже военные приняли революцию.

Все это выяснилось позднее. А тогда, сидя за стеклянными дверями и глядя на поток торжествующих людей, заполнивших коридор, мы были обескуражены внезапным поворотом событий, чувствовали себя беспомощными и преданными. По истечении некоторого времени, показавшегося нам вечностью, в класс вошел офицер и объявил, что нам следует отправиться домой, выходя из училища по двое через небольшие интервалы времени.

Меня и моего товарища вызвали первыми. В холле нас обыскали солдаты на наличие оружия, затем нам было приказано надеть шинели и идти к главному входу. Там мы увидели офицера из училища, сидевшего рядом с армейским офицером, на шинели которого красовалась красная лента. Морской офицер передал нам увольнительные и сказал:

— Идите прямо домой и без вызова не возвращайтесь. Снаружи толпа, она может повести себя нехорошо. Идите, не вступайте ни в какие споры и ради самих себя, а также тех, кто последуют за вами, назад не возвращайтесь! Удачи!

Мы отдали честь и прошли в дверь. Нас встретили свист и улюлюканье. На тротуаре открылся узкий проход, однако улицу запрудили люди. Кто-то крикнул:

— Эти парни стреляли в нас! Не дайте им уйти! Мы покажем им, как убивать людей!