Где-то на расстоянии десяти километров на юг от острова Большой Климецкий линия Сашкиного наблюдения пересеклась с глубоководной впадиной. Я обвёл область пересечения и подписал: “Что здесь?”

Вряд ли я смогу узнать ответ на этот вопрос. Но, если нет никакой информации вообще, любое подозрительное отклонения от шума – это лучше, чем просто шум.

Измерив линейкой длину линии, соединявшую наш дом с обведённой областью, я пересчитал масштаб. Получилось примерно сорок километров. Чтобы сунуться туда на моторной лодке, сейчас, поздней осенью, надо быть полным безумцем. Или очень хотеть этого. Что, впрочем, было равносильно первому утверждению.

Я сгрёб все бумаги и пошёл в гостиную. Разложив карты на полу, я сел в кресло, держа свой рисунок перед глазами и начал придумывать причины, из-за которых Сашка, экипированный как для Северного полюса, мог бросить всё и уйти в озеро на катере. Рискуя жизнью при этом. Причин удалось придумать ровно ни одной.

А в половине одиннадцатого тревожную тишину вечера разорвал телефонный звонок. Оказывается, я задремал в кресле, мозг, уставший от дневного дрейфа, решил отключиться, незаметно для хозяина. Я, буквально панически, схватил мобильник, сердце лихорадочно билось, но надежда дала сбой – звонил не Сашка.

– Алло! – прокричал я.

– Витя, – это был Сашкин отец. Голос его дрожал. – Сашка ушёл в Онегу один, никого больше в лодке не было, люди на пирсе видели.

“А физики?” – чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. Да какие там, нахрен, физики! Конечно же, Сашка собирался идти один, на катере родителей. Поэтому и просил у меня навигатор. Куда-то ему надо было там попасть, в открытой Онеге.

– Что же теперь делать, Сергей Петрович?

– Я договорился с чрезвычайщиками, через… в общем, неважно. Завтра утром дают вертолёт. Топлива – на полтора часа. Я пойду в…

– Я с вами!!! – заорал я. – Сергей Петрович, я иду с вами!

– Витя, горючка и полётное время стоят…

– Я доплачу за топливо, Сергей Петрович! Мне надо…

– Да не надо платить, Витя, – после долгой паузы ответил Сашкин отец. – Люда хотела лететь, но, случись что, от тебя будет больше толку. Завтра в восемь утра я за тобой заеду. Оденься потеплее и возьми там чего надо.

– Спасибо, Сергей Петрович! Я буду… буду ждать.

Я долго не мог прийти в себя после разговора с Сашкиным отцом. Сашка учудил по-серьёзному – всё, детство закончилось, и начались взрослые и жестокие игры. Завтра мы собираемся лететь на поиски, которые могут завершиться всем, чем угодно, вплоть до обнаружения Сашкиного трупа.

Когда мой мозг воспроизвёл комбинацию слов “Сашка” и “труп”, сердце пронзила боль от осознания глубины и безысходности той дыры, куда начинал валиться мой мир. Завтра всё может измениться навсегда. Саня, Саня, ну что же ты наделал?

Чёрт, надо как-то отвлечься! Про Сашку пока ещё ничего не известно, так что рано паниковать. И, вообще, завтра будет завтра, и есть смысл занять себя какой-нибудь деятельностью.

Я достал рюкзак и начал готовиться к завтрашней поисковой операции. В рюкзак отправились: тёплый свитер, запасной комплект белья, маленький бинокль, топорик, нож, герметичный фонарик. Бинт, йод, верёвка, спички в водонепроницаемой коробке. Пакеты с изюмом и грецкими орехами, крупа, макароны, несколько банок тушёнки, соль, чай, фляга с водой, кружка, ложка. Маленький примус на твёрдом спиртовом топливе. В отдельный карман рюкзака лёг чехол с плоскогубцами-кусачками и моток мягкой стальной проволоки, практика многих велосипедных турпоходов показала, что этими вещами можно починить почти всё что угодно.

Подумав, я добавил к содержимому рюкзака компас и мои карты Онежского озера. Ещё раз подумав, упаковал коробку с рыболовными снастями, а сбоку рюкзака пристегнул компактную телескопическую удочку. Последние вещи внезапно вернули меня к реальности – собираясь взять их с собой, я соглашался с тем фактом, что поиски могут затянуться надолго. А “долго” в осенней Онеге обычно долго не продолжалось и могло означать всё что угодно, вплоть до…

Всё, хватит! Подготовить одежду, обувь, положить деньги и документы в водонепроницаемую нашейную сумку. Потом хлебнуть горячего чая и лечь спать!

Я так и сделал. Ну, почти так. Потому что, придя на кухню, вместо чая я хлопнул стакан коньяка и заел наскоро сделанным бутербродом. Потом дошёл до дивана в гостиной и, не раздеваясь, отрубился, на сей раз сразу и без сновидений.

…Лопасти видавшего лучшие времена МИ-8 с присвистыванием рубили воздух над серо-стальной равниной Онежского озера. Гул турбин был совершенно невыносим внутри военно-транспортного салона, приспособленного к перевозке пассажиров примерно так же, как приспособлен товарный вагон. Я не имел ни малейшего представления о том, каким образом Сашкины родители организовали аренду вертолёта. Вряд ли официально – вертолёт не принадлежал ни спасателям МЧС, ни МВД. Пилоты были похожи на классических таёжников-геологов – бороды, свитера, не хватало только гитары и костра.

Мы летели уже минут пять, и с каждой минутой полёта нарастал градус тревоги, по мере расходования дорогостоящего вертолётного топлива.

– …!!! – прокричал мне Сашкин отец.

– Что?!!! – в свою очередь, заорал я в ответ. Наушников для переговоров внутри салона в нынешней комплектации вертолёта нет, и, похоже, никогда и не было.

Сашкин отец наклонил голову к моему уху и проорал:

– Мы пойдём расширяющейся “змейкой”. Топлива не так много, поэтому надо смотреть во все глаза! Бери бинокль и ищи с правого борта, а я буду с левого!

Я кивнул и вытащил из рюкзака свой бинокль. Сашин отец покрутил головой, показывая, чтобы я убрал это недоразумение, и протянул серьёзный морской агрегат. Я пристроился у правого иллюминатора и посмотрел за борт. Бинокль был очень суровый – имея внушительное увеличение, он обладал большим полем зрения. Смотреть в мою игрушку, по сравнению с этим монстром, было всё равно что смотреть в замочную скважину.

Горизонт, слабо различимая линия на границе двух почти одинаковых сред, накренился – вертолёт закладывал поворот, уходя на “змейку”. В общем, надо решить вопрос с зоной поиска, пока мы не улетели далеко от нужной мне области. Я достал свои лоции и разложил нужные листы на полу. Сергей Петрович, заметив мою возню, подошёл ближе, наклонился к моему уху и спросил, как мне показалось, с некоторым раздражением в голосе:

– Что ты хочешь тут найти?

Понять Сашиного отца было можно – вместо того, чтобы тратить дорогостоящее полётное время с пользой, а именно наблюдателем, я тут занимался какой-то фигнёй.

– Мы сейчас где летим? – спросил я, указывая на лоцию. – Мне надо точно знать.