— Если что — объезжай по целине! — приказал старший санитар водителю, и тот опустил на лицо мотоциклетные очки. Его напарник без промедления откинул лобовое стекло на капот и разложил сошки ручного пулемёта, после деловито изготовил оружие к стрельбе.

Лезть со своей просьбой я просто-напросто побоялся. И постеснялся, конечно, тоже, но в первую очередь промолчать заставил именно страх.

В кого стреляли и собираются стрелять?

Что тут вообще происходит?!

Минут через пять мы проскочили распростёртое на обочине тело. Одет человек был не в одну из стандартных белых «пижам», а в нечто, напоминавшее смесь комбинезона и ливреи, тогда кто-то из санитаров уверенно произнёс:

— Благородные начудили.

Вновь послышалась стрельба, но уже откуда-то со стороны второго витка, и вновь я промолчал, решив ещё немного потерпеть. Хотя бы пару румбов…

Ближе к концу первого квадранта наш автомобиль промчался мимо санитара, стоявшего рядом со своим присевшим на обочину подопечным. Он помахал рукой и стало ясно, что тут с инициацией проблем не возникло. А дальше, почти сразу попался ещё один успешно вошедший в резонанс соискатель.

От беспрестанного давления сверхэнергии меня мутило и тошнило, а я судорожно стиснул занемевшими пальцами край лавочки, наверное, даже раскачивался и что-то неразборчиво мычал. Или нет. Не помню.

Главное — внутри крепла уверенность. Раз не размазывает о незримую преграду, раз наполняет энергия — значит, вот-вот и войду в резонанс. Надо лишь самую малость подождать. Совсем немного, ещё чуть-чуть. К тому же рациональная часть моего сознания упрямо талдычила, что мы отмахали от Западного луча никак не меньше двадцати пяти километров, и остаётся уже рукой подать до северной дуги с её вполне приемлемой стабильностью.

Так почему бы и не потерпеть?

Смогу ведь? Смогу, да? Справлюсь?

На семнадцатом румбе я выдул кружку чая и две воды. Всё выпитое моментально уходило с потом, да ещё продолжала понемногу сочиться из носа кровь. По рубахе на груди расползлось бурое пятно, оно уже подсохло по краям, ткань там стала колом.

Аркаше тоже пришлось несладко, остальные переносили это виток несравненно лучше, и я задумался, не станет ли проще на следующем мне самому, но сразу выкинул эти мысли из головы.

Никакого «следующего витка» не будет. Мне — до Западного луча!

Точка!

На подъезде к радиальной дороге грузовик заметно дёрнулся, и мотор его зазвучал чуть иначе. Забрезжила надежда, что дело в технической неисправности и перегревшийся движок вот-вот выйдет из строя, тогда всё решится без всякого моего участия, и впоследствии не придётся краснеть, вспоминая постыдную слабость. И домой мы отправимся все вместе. Не я один, а сразу все!

Вот и уговорил себя ещё немного потерпеть и даже гордился силой собственного характера секунду или две. Четвёртая завеса обернулась разлитым в пространстве статическим напряжением — мигом встали дыбом волосы, забегали по коже разряды, задёргали судороги. И всякий последующий укол оказывался сильнее предыдущего!

Взвыл бы в голос, да свело челюсти и перехватило дыхание. Но это у меня. Лия неожиданно вскочила на ноги и заголосила:

— Уберите их! Уберите их с меня! Да помогите же!

Девушка принялась стряхивать с одежды что-то видимое ей одной, и далеко не сразу я осознал, что это не воображаемые жуки или змеи, а сгустки оранжевого пламени.

Подвёрнутые рукава рубахи загорелись, и старший смены рявкнул:

— Гасите её! Живо!

Но никто не стал обливать Лию водой. Сидевший напротив санитар воткнул ей в шею шприц и разом впрыснул всё его содержимое, до упора утопив поршень, а пришедшая ему на смену тётка лет тридцати обернула девушку плотным полотенцем с какой-то огнеупорной пропиткой, вроде бы даже асбестом.

В следующий миг санитарка подхватила Лию на руки и выпрыгнула из кузова — только мы их и видели. Я бы попросился следом, но не смог. Меня трясли судороги.

Старший смены выплеснул на обугленный участок скамьи кружку воды и покачал головой.

— Стихийный пирокинетик, подумать только! — А когда позади остался столб, отмечавший границу второго румба, спросил у водителя: — Что со скоростью?

— Сорок восемь. Порядок! — последовал уверенный ответ, и мы помчались дальше.

Движок и не думал перегреваться, работал как часы. З-зараз-за…

На пятом витке что-то неладное стало твориться со зрением. На самом деле, я по обыкновению загадал доехать лишь до конца четвёртого, но в последний миг снова передумал. Тут и там в небо взлетали зелёные, жёлтые и оранжевые сигнальные ракеты; счастливчики, сумевшие войти в резонанс, попадались на глаза куда чаще прежнего. А я, чего греха таить, безумно хотел войти в их число. И слишком много всего перенёс, чтобы упустить эту уникальную возможность из-за недостаточного упорства.

Но на очередной завесе меня так и не зацепило. И не зацепило никого из моих спутников, а вот соискателей из других машин на обочинах я насчитал полный десяток. До заветной цели оставалось рукой подать, скрипнул зубами, продолжил терпеть.

Если разобраться, чувствовал себя относительно неплохо. Быть может, дело было в очередном понижении скорости грузовика или просто начал привыкать организм, но больше не казалось, что сейчас расплющит о сгустившееся пространство или взорвусь изнутри. Только вот глаза…

Глаза пекло сильнее с каждой минутой, из них катились слёзы, но видел я при этом всё предельно чётко. Болезненно-резко, если уж на то пошло. Когда украдкой глянул на Ингу, её профиль ещё долго возникал цветной фотографией всякий раз, стоило только смежить веки.

В любой другой момент лишь порадовался бы этому обстоятельству, теперь же изображение жгло калёным железом. И ещё вдруг понял, что глаза у девушки самые обычные — карие, а вовсе не искрящиеся сапфировой синевой, как почему-то думалось раньше.

Это невесть с чего не на шутку огорчило, словно сейчас не имелось несравненно более серьёзных поводов для душевных волнений, вроде непонятно с чего прорезавшегося сверхзрения. Уж не знаю, каким чудом удалось сдержаться и не выткнуть пальцами глаза, до того болезненные ощущения вызывал каждый взгляд. А стоило лишь зажмуриться или даже просто моргнуть — и становилось только хуже.

Да пропади пропадом этот резонанс!

Как обычно, неприятные ощущения стали отпускать в начале северной дуги, благо протяжённость витков неуклонно сокращалась и домчал грузовик до семнадцатого румба минут за тридцать или около того.

«Чем дальше, тем проще», — подумал я и протянул руку, в которую немедленно вложили кружку с водой. Половину расплескал, но что-то всё же влил в себя, стало легче.

Тогда окинул взглядом попутчиков, хотел проверить состояние товарищей, а вместо этого заметил, как с лихорадочной поспешностью что-то беззвучно шепчет чернявая девица. Никогда не обладал способностью читать по губам, а тут с кристальной ясностью понял, что это не молитва, а бесконечное повторение одного-единственного слова «нет».