Мы просидели за этим часа три. Николай за это время выпил где-то около дюжины кружек чая.

Я внимательно изучил четыре дела, которые мне достались, и могу сказать с полной ответственностью, что взаимосвязь между пропавшими была только одна: все они пропадали ночью во время гула, часть из них — в окрестностях Сосновой рощи. В остальном у них ничего общего. Это были люди разные по профессии, возрасту, социальному статусу, даже месту жительства.

Василий Никитин, студент четвертого курса местного института, двадцать один год. В последний раз его видела его девушка. Вася проводил ее до дома около полпервого ночи и пошел в общежитие, но до него не дошел, по дороге исчез. Учился по направлению туризма и гостиничного бизнеса. Все происходило недалеко от Сосновой рощи.

Была Татьяна Старостина, учительница старших классов, сорок один год. Возвращалась из Новороссийска, гостила там у сестры. Перед пропажей камера наблюдения зафиксировала ее на въезде в Геленджик в 4:22 утра. Дальше след Старостиной терялся.

Еще двое: Марк Бережной и Станислав Шишкин. Первый — водитель такси, второй — предприниматель, владелец кальянной. С Марком вышла вообще странная история. В день исчезновения он был на смене. Свое такси припарковал прямо под камерой наблюдения, находился все время внутри автомобиля и… пропал. Сам момент заснят не был, камера перестала работать на шесть минут семнадцать секунд из-за отключения электроэнергии. Справка от горэлектросетей прилагалась. Причина отключения: выход из строя резистора на трансформаторной подстанции, которая питала район. Когда камера вновь заработала, Марка в такси уже не было. Время пропажи между 3:21 и 3:27 ночи.

Шишкин закрыл свою кальянную в 2:30 ночи и поехал домой. Машина найдена недалеко от дома. Кстати, до Сосновой рощи было рукой подать. Когда оперативники нашли авто, ключ зажигания был на месте, двигатель работал. Личные вещи в салоне отсутствовали. Биллинг сим-карты ничего не дал. Последняя регистрация симки в сети около дома в 2:56.

Денисов закрыл дело и потер глаза, потом отпил чай и спросил:

— Что у тебя?

— Все происходило ночью, во время гула, также в двух делах все происходило недалеко от Сосновой рощи.

— Аналогично. Сосновая роща тоже фигурирует.

— У меня отключение света совпало с пропажей.

— А, ну-ка, что там?

Я протянул дело таксиста. Николай внимательно его изучил и положил в общую стопку.

— Занимательно. Но не думаю, что отключение света имеет отношение к пропаже людей. Случайность, не более, — заключил Денисов.

— Что дальше?

— А дальше поговорим с Черных, — Николай посмотрел на наручные часы. — Но сделаем это уже завтра. Пять часов, рабочий день комбината завершен.

— Почему бы нам не поехать к нему домой?

— Хочу застать Черных в более неуютной обстановке. Работа — наилучший вариант.

— Он будет отрицать свою причастность к убийству Тинькова. Какой смысл в этом разговоре?

— Будет, это нормальная реакция в таких случаях. На данный момент для нас важнее не его признание, а его поведение, его нервозность, агрессия, если будет. Понимаешь, о чем я? Это определит нашу дальнейшую тактику. Кстати, покопал биографию Завулонова. Оказывается, он и Черных друзья давние. В том самом разбое, за который посадили Завулонова, Черных участвовал. А шесть лет назад Черных взял на работу Завулонова в свой комбинат. Он отработал там полгода. Думаю, что Завулонов мог быть исполнителем убийства нашего эко-активиста. А заказчик — Черных. Мотив у него был.

— Я все еще не понимаю одного… Зачем нам заниматься этим убийством? Как оно может помочь узнать, что за гул и куда исчезают люди?

— Смотри: есть гул, есть исчезновение людей. Эти два события связаны. Верно?

— Верно.

— Природа гула и судьба пропавших людей для нас — загадка. Но мы видим цепь событий: гул, исчезновение человека, снова гул, снова исчезновение. Понимаешь?

— Ну, допустим.

— Это убийство разрывает цепь. Никто так и не обратился в полицию с заявлением о пропаже родственника. Значит, весьма вероятно, что ночью никто не пропал. Хотя время еще есть, может кто-то еще обратиться, но мне кажется, этого не произойдет. Вместо пропажи мы получили убийство.

— Да, но убийство — обычное дело для полиции. Это не такая редкость, как пропажа людей. Стоит ли обращать на это внимание?

— Это не просто убийство, это расчлененка. Такого в Геленджике не было пять лет. И вот оно произошло, и, надо же, в ночь, когда был гул. Не кажется ли тебе, что здесь есть связь?

Подумав миг, я кивнул.

— Ну… возможно, есть…

— Вывод: найдем убийцу, — сказал Денис, отпивая чай. — Тогда сможем приблизиться к разгадке пропаж людей и загадке гула. Других путей расследования я не вижу.

— Мне кажется, все это какая-то чертовщина. Ты не считаешь?

— Время покажет, — загадочно ответил Николай. — А еще за нами хвост.

— За нами?

— Перед кафе стоит серый «Форд».

Я собрался оглянуться на парковку, но Денисов опередил меня:

— Не смотри.

— Давно следят за нами?

— С места убийства.

— Кто это может быть?

— Не знаю… Ладно, поехали. Ночь у нас будет долгая. Пора отдыхать.

— Что будем делать ночью?

— Проведем ночь в роще. Посмотрим, что там происходит.

Когда мы вернулись в отель, я проглотил таблетки, что дал мне Николай, включил кондиционер и уснул прямо в одежде — день был непростой. Пробудился я только к ночи, когда сработал заведенный будильник.

В 00:40 мы с Николаем оказались в самом сердце Сосновой рощи, спрятавшись под сенью ветвей сосны. Денисов оперся плечом о ствол и внимательно всматривался в заросли. А я просто сидел на земле.

Желтоватый надкушенный диск луны висел на черном небе. Температура воздуха спала до двадцати семи градусов, но один черт было душно. Оставалась надежда на спасительный ветерок, но его не было, стоял полный штиль. Видимо, Денисов переносил жару примерно так же, как и я, поэтому пиджак оставил в номере и даже расслабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

В какой-то момент я прислушался к скрипу веток, который балансировал на зыбкой грани сходства с жутким стоном. Затем раздались стуки и щелчки, раздающиеся черт знает откуда и по неизвестным причинам. Тишины здесь никогда не было, всегда что-то происходило, и фоном служил шум моря.

И десяти минут мне хватило, чтобы осознать, что это была зловещая, неприятная роща. Днем здесь было совсем иначе. Но ночью… Что-то здесь было не так. Потом до меня дошло: в роще царила какая-то необычная, густая, пористая, почти осязаемая тьма, в которую лунный свет едва проникал. Меня потянуло начать разговор.

— Жуткое место, — прошептал я сам себе и в то же время обращаясь к