Надо мной раздался сальный хохот. Я мгновенно подскочила и, не заглядываясь на лихих людей, мигом дала дёру.

— Эй! Ты куда, малышка? — растерянно послышалось вслед, но, к счастью, никто не кинулся меня догонять.

Первое правило вольной жизни — бегать нужно хорошо. Это я уяснила ещё в детстве, когда веряне как-то зажали меня в углу (при этом приняв за мальчишку), но я вывернулась ужом и понеслась прочь. Мне повезло тогда, что они были хмельные и не вспомнили потом моё лицо. Иначе… Только косточки и остались бы от непоседливой девочки Уны.

Я держалась подальше от пристани, где пряталось много бродяг и разбойников, и не удалялась от спокойных богатых районов Берльорда, в одном из которых находилось заведение Итолины Нард. Задача не простая: с одной стороны, в местах жизни зажиточных горожанин и знати «конники»[*(разг.) — стражи, патрулирующие город верхом на лошадях] гоняли побирушек и бродяжек, за одну из которых могли принять и меня, с другой — не стоило подступаться к прежнему дому.

Рядом с площадью я обнаружила ломбард. Все драгоценности, оставленные мне Элиной и Мев, я не спешила продавать, но решила расстаться с одним из перстней. Пока я не слишком хорошо знала жизнь в городе, опасалась, что меня обдурят или того хуже — выкрадут золото. В Берльорде таких желающих нашлось бы с лихвой, и я старалась (хотя и без толку!) соблюдать осторожность.

Как и следовало ожидать, ростовщик, жадный до денег, за мою вещь обещал дать не больше серебряного. Я поторговалась, но старания мои ни к чему не привели. Понимая, что я всё равно соглашусь, хозяин ломбарда не отступал от первоначальной цены. Зато обвинил меня:

— Можешь не уходить, — сказал противный старик. — Но тогда я позову стражей. Думаешь, я поверил, что продать перстень тебя попросила больная мать? Воришка! Бери, что дают, а иначе…

И мне пришлось согласиться. Я получила несчастную монету и кинулась прочь. Но как оказалось, я рано потеряла бдительность. По моему следу хозяин лавки пустил своих дружков. Мерзко ухмыляясь, они зажали меня в углу и отобрали все ценные вещи, наградив взамен мигом расцветшими синяками.

От обиды хотелось рыдать. Все попытки соблюсти осторожность не увенчались успехом. Да ещё как мне не повезло! С горечью я признала, что старания Элины и Мев оказались напрасными. Что делать дальше, я совсем не представляла, но мне так не хотелось разочаровать девушек, пусть даже они бы не узнали об этом, что меня не покидала одна мысль. Всему вопреки, я не теряла надежды и верила — выкручусь. Непременно.

На следующий день после встречи с ростовщиком я позавтракала уже начавшим черстветь хлебом с вяленым мясом, заботливо сложенными Элиной, и решила найти себе заработок, хотя это было непросто даже для женщины, не то что для девочки моего возраста. К счастью, платье на мне, несмотря на сон на грязной земле, ещё не выглядело ужасно, от меня не шарахались прохожие.

Но в первой же таверне не захотели выслушать девочку, умоляющую взять её помощницей, даже не пустив на порог. Меня позорно выставили у всех на виду, не погнушавшись отпустить пару сальных шуточек насчёт внешнего вида. Дальше последовал не менее удручающий отказ в конюшне, где меня едва не растоптала норовистая лошадь, а затем — крикливый лавочник, без малейших угрызений совести прогнавший прочь.

Когда от былого серебряника начали оставаться гроши, я, опустошённая, отправилась на главную площадь города. Шла ярмарка, и от манящих запахов потекли слюнки, но заморские сладости я не могла себе позволить.

Мимо проходили богатые горожане, и я попыталась прибиться рядом, чтобы украсть у кого-нибудь кошель с деньгами. Раньше такой трюк иногда удавался. В основном удачно всё выходило с хмельными людьми: они быстро теряли бдительность, щедро хлебнув северной браги. С другими же — я осуществить подобное не пыталась.

Наконец, я рискнула: протянула руку и неумело из-за вдруг накатившего волнения резко дёрнула. Но добыча не поддалась. Кошель не тронулся с места, будто прибитый гвоздями. Меня неожиданно схватили за запястье.

— Воровка! — визгливо закричали рядом.

Я испугалась и рванула в сторону, но не тут-то было: держали крепко. Я забилась, как кролик в силках, но это не помогло. Выпускать меня и не думали. Тогда я извернулась и вцепилась зубами в руку, не дающую уйти. Хватка немного разжалась. Этого мига хватило, чтобы я стремительно побежала вперёд. Наконец спохватившаяся стража Льен кинулась следом за мной. На счастье, меня не догнали, но чужой кошель я так и не выхватила.

Я почувствовала, как меня начинает охватывать отчаяние. Ощущая горечь от собственного бессилия, я понуро брела по улочкам Берльорда. Город будто смотрел свысока на неприкаянную сироту. На меня накатывала удручающая апатия, но она немного померкла, когда я случайно нашла в складках потрепавшегося за последнее время платья забытый медовый леденец, которым со мной как-то поделилась Мев, и засунула его в рот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Только тогда я увидела ещё один трактир, мимо которого, не заметив, недавно прошла мимо.

Название на вывеске красовалось чудное — «Медный кот». Но несмотря на удивившую меня странность, я решила зайти.

В обеденный час там стоял шум и гам. Внутри находилось куда больше людей, чем на улице. Было очень накурено, и в душном воздухе ощущался хмельной запах. Дорогу внутрь предсказуемо преградил грозный верзила:

— Эй, девочка. Туда нельзя.

Я вынула изо рта петушка на палочке и посмотрела на мужчину самым невинным взглядом — именно тем, который я использовала, учудив очередную шалость. А сама подумала, что алые ленты в волосах и наивно-детское платье, уместные в доме госпожи, никак не подходят для свободной жизни.

Я поняла, что это место — возможно, последний шанс и нужно выкручиваться, играя до конца.

— У меня сестра здесь работает, — соврала я. Он оценивающе посмотрел на меня, примеривая слова, и решил поверить, хотя не убедился в моей искренности до конца:

— Пойдём, найдём её, — немногословно ответил охранник, такой высокий, что показался мне великаном. Уходя, он кивнул своему напарнику, такому же грузному и пугавшему меня, и тот занял место приятеля на входе.

Отступать я не привыкла, и мне пришлось идти, обдумывая, как провести недоверчивого верзилу и в толпе сбежать от него, но мужчина словно намертво вцепился огромной ручищей в плечо, наверняка оставив под ней синяк. Тут уж никак не вывернуться, придётся придумывать следующий шаг на ходу.