есть же еще и республиканские! И не удивляйтесь, если однажды, шагая по парадному коридору присутственного места, вы вдруг увидите рядом с массивной дверью табличку: «А. А. Аистов, советник по вопросам экономики и финансов». Может случиться и такое.

Надеюсь, вы понимаете, что истинный гений не вправе ограничивать себя районными, областными или краевыми рамками. Гений — это для всех.

МОЛЧАЛИВАЯ НЕДЕЛЯ

Это случилось поздней осенью, в самые ее последние дни. Свинцово-серое небо надвинулось на городок, будто окутало толстым пуховым одеялом. Казалось, что дома, деревья, улочки вдруг очутились под огромным непроницаемым колпаком, сквозь который не может прорваться ничто живое. Где-то на далеких меридианах дули ветры, бушевали ливни и метели, где-то в ясной небесной синеве плыли птичьи караваны и воздушные лайнеры бороздили просторы пятого океана. А здесь царило безветрие, вороны сидели на заборах и коньках крыш нахохлившись, устало опустив крылья. В аэропорту местных авиалиний висело объявление: «Ввиду погодных условий полеты отменяются». Хотя городку позарез нужны были ясное небо и летная погода.

Город провожал делегацию из соседней области, приезжавшую для обмена опытом. Две недели крепких рукопожатий и сердечных бесед пролетели незаметно, и вот наступил час расставания. Час, неожиданно оказавшийся таким долгим и томительным.

Вначале ничто не предвещало никаких осложнений. Рано утром к маленькому уютному аэропорту подкатили два автобуса, и из них, весело переговариваясь, высыпали гости и хозяева. Крохотный зал ожидания аэровокзала не вместил этой гудящей, оживленной толпы, и она осталась снаружи, в то время как чемоданы и сумки гостей погрузили на платформы и куда-то увезли. Мужчины закурили, женщины, покопавшись в своих сумочках, стали угощать друг друга сладостями, и закипели дружеские беседы.

Так прошел час. И вот когда и гости и провожавшие всё нетерпеливее поглядывали на стрелки больших электрических часов, захрипел репродуктор. Представитель аэропортовской администрации глухим голосом сообщил:

— Из-за плохих метеоусловий вылет самолета задерживается.

Это был первый тревожный сигнал. Чтобы рассеять вызванное им дурное настроение, кто-то предложил:

— Давайте споем!

Спели. Сами себе поаплодировали и еще раз спели. Исчерпали весь освоенный для таких случаев репертуар от «Меж высоких хлебов затерялося…» до «Хотят ли русские войны?». Снова захрипел репродуктор и заунывно оповестил, что отсутствие летной погоды по-прежнему задерживает вылет.

Тут кто-то из хозяев вспомнил, что в Доме культуры сейчас как раз идет репетиция самодеятельного ансамбля «Поющие голоса» и что гости не успели его послушать. Немедленно за самодеятельными артистами были посланы автобусы, и вскоре «Поющие голоса» разбудили всех галок, дремавших на прилегающих к аэропорту полях.

А когда поющие голоса окончательно умолкли, кому-то пришло в голову, что и у кожевенников хор не хуже. Послали за ним. Кожевенников сменили поэты из литобъединения «Смычка» — они читали свои стихи. И опять гремели песни (город славился высокой песенной культурой) швейников, типографов, государственных служащих, строителей. Меж тем густая пелена сплошной облачности все плотнее охватывала городок, будто собираясь задушить его в мягких ледяных объятиях. Только глубокой ночью продрогших, проголодавшихся гостей привезли обратно в гостиницу, чтобы спозаранку выдворить из нее, так как местное авиационное начальство ни за что не ручалось и желало на всякий случай иметь пассажиров под рукой спозаранку.

На другой день (было воскресенье) картина повторилась. Ждали вылета с минуты на минуту. Хозяева хотели проявить максимум радушия и непрерывно угощали гостей бутербродами, крепким кофе из термосов и… песнями. Уже отзвучали народные напевы с острова Бали и знаменитые тирольские песни в исполнении этнографического ансамбля педагогов средних и начальных школ, а погоды все не было. Хор госторговли позабавил гостей виртуозной игрой на деревянных ложках и оглушительными озорными частушками. Милицейская капелла удивила стройным и величавым исполнением бессмертных творений Баха для хора с органом. Причем роль органа в данном случае выполняла фисгармония, еще в давние времена конфискованная у знаменитой в городе знахарки и доставленная для концерта на милицейском пикапе. Энтузиасты природы, объединенные в общество рыболовов и охотников, спели песни про шорохи лесные и омулевые бочки. Казалось, не было в городе такого цехового, профессионального объединения, звонкоголосые представители которого не побывали бы за эти два выходных дня на бетонированной площадке аэродрома, неожиданно превратившейся в концертную эстраду. Менялись хоровые коллективы, менялось музыкальное сопровождение, а сама песня не умолкала…

К вечеру заметно похолодало. Термосы с горячим кофе проворнее передавались из рук в руки. И когда последняя хоровая единица — коллектив транспортников — с заметным надрывом умолял о снижении путевой скорости («Ямщик, не гони лошадей»), неожиданно взревели моторы «Ильюшина». Громкое «Ура!» потрясло воздух. Синоптики дали «добро»! Над аэродромом опустились сумерки. Напутствуемые дружескими пожеланиями, гости улетели. Небо очистилось, и ртутный столбик стал неуклонно падать вниз. Ночь была очень прохладной, утро морозным.

А когда совсем рассвело, то выяснилось, что город онемел. Неумеренные вокальные упражнения под открытым небом не прошли даром: бо́льшая и наиболее деятельная часть горожан потеряла голос. Люди вынуждены были объясняться друг с другом исключительно с помощью мимики и жестов.

…Прохожий, заслышав за спиной шум мотора, оборачивался, поднимал одну руку, другой имитировал переключение тормоза, призывая тем самым шофера остановиться. Таксист, в свою очередь, высовывался из окна машины и свободной рукой изображал яростное забивание камней домино, давая понять, что спешит на базу.

…К очереди за апельсинами подходил потенциальный покупатель и, остановившись в конце, изображал указательным пальцем знак вопроса. Последний в очереди тыкал себя в грудь и потом, изобразив руками женский головной убор и семенящую походку, пояснял, что за ним еще стоит одна гражданка, которая куда-то отошла.

…В битком набитом автобусе пассажир осторожно трогал за плечо впереди стоящего и, когда тот оборачивался, вскидывал три пальца, а затем показывал, как прыгает с автобусной подножки, будто с вышки плавательного бассейна, а затем, заметив утвердительный знак, убеждался, что впереди стоящий пассажир тоже сходит на третьей остановке.

Так люди выясняли интересующие их вопросы, не произнося ни слова.

При этом горожане вскоре убедились, что язык жестов гораздо откровеннее обычного, разговорного.

…В продовольственный магазин заходил покупатель и с помощью пальцев просил отпустить полкило колбасы. Продавец отрицательно качал головой и, сложив два пальца, показывал подобие креста. Не советую, мол, покупать несвежую колбасу, а то как бы после того, как ты ее поешь, не пришлось вызывать «Скорую помощь». И удовлетворенный покупатель отходил от прилавка, понимая, что раньше, возможно, продавец эту колбасу продал бы. Ради выполнения плана.

…Некто, встретив приятеля, знаками просил у него взаймы десять рублей. Прежде приятель пустился бы в пространные объяснения, почему он оказался без копейки за душой. А сейчас он молча полез в карман,