король с трудом прокашлялся. – А еще лучше воскресить их старшего брата, Эдуарда. Он должен был стать королем… Он был рожден править… Но, что есть, то есть… - помолчав, король едва слышно прошептал. - Да, Эдуард… И ведь уже поздно вспоминать о другом Эдуарде… Да и кем он стал? – на мгновение старик прикрыл глаза, словно испугавшись своих слов, но, кажется, генерал его не расслышал.

- Ваши дочери тоже не удержат власть, - вздохнул Бодлер-Тюрри. Этот разговор они вели уже очень давно. – При живых принцах у них нет шансов. Да им и не нужна эта власть, все ушли с головами в семьи, а две из четырех слишком долго прожили за границей, вряд ли они смогут принести благо Розми. Для розмийцев они превратились в иностранок. Розмийский народ этого не потерпит. Сейчас мятежники затаились, но котел бурлит… Еще эти знамения, предвещающие скорые беды…

- Знамения, знамения, - недовольно пробормотал король, хрипло закашлявшись. – Неужели боги Света не могли подождать со своими знамениями до того момента, как все в стране успокоится? Только массовой истерии и божественной кары нам не хватало! – король вновь устало закрыл глаза, приходя в себя после очередного приступа кашля. - Нужен сильный правитель, - устало и печально произнес Джонатан. – К сожалению, даже среди моих внуков я не вижу такого, только Талинда, но она еще совсем ребенок и девочка, к тому же. Мужчину на троне, пусть и моего внука, Розми приняла бы, но она…

- Ваше Величество, госпожа Талинда и вправду еще ребенок, ей всего восемнадцать лет, она дочь кронпринца, но перед ней стоят ее дяди, ее братья, ее кузены. Конечно, в истории нашей страны было достаточно королев, но все они становились королевами потому, что не было претендентов-мужчин. Или они самостоятельно их убивали, - заметил Винсент. – Госпожа Талинда умная, она хорошо развита для своих восемнадцати лет, из нее со временем могла бы получиться прекрасная королева, но не сейчас и не при таком количестве наследников, имеющих куда больше прав на престол, чем она, - покачал головой Бодлер-Тюрри. - У нее нет сторонников. Она в силу возраста еще не успела себя никак проявить. Она никому не известна. Она самостоятельно не удержит трон, при наличии других сильных претендентов. Ей нужно время. Много времени, Ваше Величество.

- Винсент, проблема в том, что у меня нет этого времени. Счет идет на дни. Я должен передать Розми сильному правителю, я должен обеспечить будущее моего народа, а у меня нет наследников. Достойных наследников, - слезящиеся глаза старика прикрылись на бесконечно долгую минуту. Бодлер-Тюрри вновь решил было, что король заснул, но морщинистые веки поднялись, открывая его взгляду молодые глаза на лице древнего старца.

- Ваше Величество, я боюсь, что Ваша внучка ни при каких обстоятельствах не сможет удержать власть, - был вынужден признаться Винсент. Королю генерал всегда говорил только правду, какой бы жестокой она не была.

- Сможет, если она останется единственной наследницей династии Уайтроуз. И если ее будут окружать верные люди, - довольно тихо, но очень твердо вымолвил старик, больше похожий на ожившую мумию, чем на живого человека. Генерал замолчал на несколько долгих минут, пытаясь понять: это размышления вслух умирающего повелителя, или предположения, или же, - страшно в такое поверить! – приказ.

- Будет гражданская война, мятежники не упустят такого прекрасного случая, - наконец-то вымолвил Бодлер-Тюрри.

- Значит, твоя задача, Винсент, найти этих мятежников как можно быстрее и ликвидировать заговор в зародыше. Народ не восстанет при единственном наследнике династии, пусть это и будет женщина. В конце концов, главное, чтобы благосостояние народа не ухудшилось, чтобы армия не имела повода для бунта, а враги боялись нас пуще прежнего, - король вновь зашелся в приступе жесточайшего кашля. На этот раз на белом платке, которым он прикрывал рот, появилось несколько капель крови. - Я же оставляю сильное государство, и хороших верных советников, которые смогут направлять и помогать…

- Ваше Величество, неужели Вы убьете своих детей? – кажется, впервые со дня знакомства короля и главы разведки, Винсент был искренне поражен и удивлен. Король Джонатан мог быть очень жестким и жестоким, если этого требовали обстоятельства. Он любил Розми искренне и всем сердцем, полагая, что боги Света не просто так доверили ему свою избранную страну. Но при всем этом король очень любил своих детей. Поэтому и терпел выходки кронпринца, и позволил принцу Вальтеру жениться по любви. Но чтобы такое…

- У меня нет выбора, - прохрипел король. – Вот она плата за величайшее сокровище, что попало мне в руки, за возможность быть королем избранной богами Света страны – я должен заботиться, прежде всего, о моих подданных. В противном случае, даже технологии наших предков не смогут спасти Розми от гражданской войны, разорения, а может быть и порабощения.

- Но госпожа Талинда – ребенок! Она не удержит власть, - пробормотал пораженный генерал.

- Поэтому тебе и еще нескольким моим доверенным людям придется из кожи вон вылезти, но сделать так, чтобы она удержала власть. Поверь, когда моя внучка останется единственной представительницей династии, розмийцы примут ее куда благосклоннее, - иссушенный скелет на постели тяжело вздохнул, переводя дыхание. - Народ боится гражданской войны. Народ понимает: если ее свергнуть, то начнется грызня за власть между кланами. В этой грызне погибнут многие. Еще больше народу потеряет власть, крышу над головой и своих родных, свое будущее, - старик встретился глазами со своим верным псом. - Ты же предан Розми. Так будет лучше для нашей страны. Девочка вся в меня. Она вырастет, вырастет очень быстро. Она сможет править достойно и мудро. Боги наделили ее умом, характером и волей. Да и другого выбора у нас нет, - он еще немного помолчал. - Грех же за убийство моих детей я возьму на себя. Меня все равно ждет Бездна[7], так что десятком грехов больше, десятком меньше…

3

На юге Розми раскинулась самая засушливая пустыня в мире - пустыня Стенаний. Дождя здесь не бывало десятилетиями, а неосторожные ящерицы или насекомые вполне могли изжариться, коли рисковали выползти в жаркий полдень из спасительной тени редких скал и камней. Куда ни кинь взгляд, везде простиралось море желто-красных дюн. Лишь время от времени посреди моря подвижных песков появлялись выветренные скалы,