— Однажды случится так, — представила Лючия, что мы вместе с кабинкой уедем обратно вниз.

— Будет здорово! — подхватил Морис. — Никогда не спускался вниз на подъемнике. — Тем более забыв обо всем на свете.

Через два часа, преодолев почти половину маршрута, они решили передохнуть и пообедать. Остановились, не доезжая до городка Корвара. На возвышенном плато, под укрытием огромного причудливого утеса, уютно разместилось кафе «Монтанаро».

— В переводе с итальянского, — пояснила Лючия, приглашая Мориса снять лыжи и поставить их у стойки перед входом, — «монтанаро» означает горец, житель гор. Здесь лучшая кухня на всей Селла Ронде.

Они сели на террасе, щедро залитой солнцем. С нее открывался дивный вид на огромный массив доломитовых скал, вокруг которых и была проложена итальянская «кругосветка». Под ними расстилались лесистые холмы, пересекаемые узкими ущельями, по которым текли быстрые речушки.

Из-за столов доносилась разноязыкая речь. Здесь были англичане, немцы или австрийцы, несколько поляков. Морису нравилась их приятно щебечущая славянская речь. Как здорово, что Европа расширяется. Теперь многие, прежде враждовавшие народы с удовольствием встречаются в горах. Он представил, как было бы хорошо, если бы все вместе запели хором «Оду к радости» Бетховена, «Обнимитесь, миллионы!». И этот хор многократно усилило бы эхо этих прекрасных гор.

— О чем ты думаешь? — спросила Лючия, заметив, как улыбается ее любимый.

А когда он рассказал ей о своих размышлениях, она всплеснула руками.

— Я тоже не раз представляла себе, как все отдыхающие на солнечных плато в горах однажды запоют «Оду к радости»! Вот уж символ единения Европы.

Вместо ответа Морис крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

— Ты чувствуешь, как одинаково мы с тобой думаем?!

— Чересчур одинаково, — сморщила носик Лючия. — Это может скоро надоесть.

— Ну уж нет! — запротестовал Морис. — Это как раз то, что нужно для счастливой совместной жизни.

Лючия удивленно посмотрела на своего любимого. Она знала, что любит его, что он нужен ей, но почему-то пока не думала о совместной жизни с ним. А как же Паоло… Она не хотела думать об этом.

— Давай пока не будем говорить ни о какой совместной жизни, — строго сказала она. — Мне кажется, что я люблю тебя, но о совместной жизни говорить не надо. Давай сменим тему. Например, тебе понравились Италия и Селла Ронда?

— Классно! — сразу ответил Морис. — Замечательные трассы, красивейшие горы, но особенно хороши женщины, а больше всего одна итальянка из Рима, с зелеными глазами!

Лючия счастливо улыбнулась и погладила его по чуть шершавой щеке.

С удовольствием поедая тосканскую брускетту — большую гренку с помидорами, она хитро посмотрела на молодого человека.

— А как тебе Канацеи и другие альпийские городки, через которые вы проезжали на машине?

Морис помолчал, наслаждаясь сочным куском мяса, но все-таки поднял вверх большой палец.

— Удивительные городки, — проговорил он, — такое впечатление, что многие здания сохранились с XVII века.

— В Кавалезе есть даже постройки XV века, — с гордостью сказала Лючия. — А некоторые уголки этого городка даже напоминают Венецию. Например, горбатые мостики над речушками, похожи на мосты над каналами.

— Я не был в Венеции, — признался Морис, — к сожалению…

Лючия всплеснула руками:

— Неужели не был?! — и добавила: — Как бы я хотела показать тебе Венецию! Это удивительный город, который, по-моему, просто создан для любви.

— Так давай поедем в Венецию! — предложил Морис. — Это же недалеко отсюда.

— Часа за четыре можно добраться, — подтвердила Лючия, всерьез задумавшись над этим предложением. — Надо подумать. Венеция прекрасна в любое время года, даже в феврале. Жаль только, что кончился карнавал.

— Ничего, что кончился, — Морис прижал девушку к себе, — на карнавал мы с тобой поедем в следующем году. А через пару дней махнем в Венецию. Хочу, чтобы ты показала мне этот город. Я давно мечтал посмотреть Венецию.

Лючия погладила его по щеке, и их губы снова слились в долгом поцелуе.

— Ты не забыл, — медленно проговорила девушка, — что приехал сюда не со мной?

— Катрин сказала, что послезавтра уедет домой. И попросила завтра напоследок покататься вместе с ней.

— Ну, тогда будет видно, — неопределенно проговорила Лючия, не желая возвращаться к теме, от которой они отошли.

Она взглянула на свои часики и ахнула:

— Начало третьего! А мы не проехали еще и половины пути! Вот уж поистине счастливые часов не замечают!

Морис улыбнулся и обнял ее.

— Да, надо ехать. — Он встал и протянул Лючии ее куртку.

Солнце было уже не очень жарким: оно готовилось к закату, торопя припозднившихся лыжников.

…Без единой остановки они проехали три километра до нового подъемника, а когда остановились, опираясь плечами на палки и тяжело дыша, с восторгом посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Чуть отдышавшись, Морис наконец сказал:

— Ай да мы! Первый раз я испытываю такое единение с женщиной на склоне! Оно близко к сексуальному!

— Ну да! — Лючия рассмеялась. Она чувствовала то же самое, но ответила шуткой: — И не надо никакого секса! Спуск по Селла Ронде вполне заменяет его.

Морис тоже смеялся, запрокинув голову. Лючии очень нравилась эта его привычка.

— А представляешь, после такого катания еще и хороший секс! После этого останется только умереть, — серьезно сказал Морис.

— Я, конечно, хочу жить, — продолжила его мысль Лючия, — но согласна умереть с тобой в постели после такого катания.

Ей стало жарко, она расстегнула молнию куртки и свитера, приоткрыв ложбинку на высокой груди. Морис прильнул к ней губами и, с трудом оторвавшись, глухо проговорил:

— И я тоже, но только одновременно с тобой…

Лючия, спохватившись, замахала руками:

— Что это мы о смерти? Нельзя так, прости нас, Дева Мария!

И, быстро перекрестившись, вознесла к небу свои дивные зеленые глаза.

— Ах ты, католичка моя родная! — улыбнулся Морис. — Конечно, мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Девушка притворно нахмурилась, махнула рукой, и оба ринулись вниз по склону.

…Когда они вошли в гостиницу, то сразу увидели Катрин. Она сидела в том самом кресле, в котором вчера Морис два часа поджидал Лючию.

— Я уже думала, что вы не приедете, — сквозь зубы проговорила она, не поздоровавшись с Лючией и стараясь не смотреть на нее.

— А куда бы мы делись? — беззаботно заметил Морис.