Даже Гитлер не был исключением. Можно сказать, что Гейдрих был первым «исследователем Гитлера», старавшимся отыскать любые, самые мелкие, подробности его прошлого. И ему удалось многое. В Мюнхене он держал агента, имевшего задачу собирать сведения о ближайших друзьях и сотрудниках Гитлера в ранние годы. У подвыпивших собутыльников этот агент выпытывал интересные детали (любопытно, что многие из них ненавидели Гейдриха). Будущие биографы Гитлера отдали бы столько же граммов золота, сколько весило досье Гейдриха на фюрера.

В этом досье были сведения, полученные от бывшего унтер-офицера Макса Амана, с которым Гитлер служил в армии в Первую мировую войну; Эмиля Мориса[30], закадычного друга Адольфа в первые годы нацистского движения – вплоть до конца 20-х годов; Германа Эссера, тоже близкого друга, и Хофмана, личного фотографа Гитлера, проведшего с ним долгие ночи, когда тот страдал бессонницей после смерти племянницы Джелии Раубаль. Была там и информация от Христиана Вебера[31], дружка ранних лет, одного из немногих, имевших привилегию обращаться к фюреру на «ты» (этой чести были удостоены Фридрих Вебер, посол Крибель, начальник штурмовиков Рём и старый фронтовой товарищ некто Шмидт). Никому из них даже в голову не приходило, что их собеседник является агентом Гейдриха.

Гейдриха особенно интересовали контакты с Морисом, который знал более других о молодом Гитлере. Но язык у того не развязывался даже от больших порций выпитого. Тем не менее, агент Гейдриха узнал массу информации, но как ему это удалось, так и осталось неизвестным.

Как ни странно, Морис не соответствовал нацистским расовым стандартам: как говорили, отец его был «полукровкой в первом поколении». Несмотря на это, он стал ближайшим соратником Гитлера, его личным шофером и, насколько только Гитлер был на это способен, лучшим другом. Немногие знают, что Морис был некоторое время – еще до Гиммлера – шефом СС и по приказу Гитлера, не без удовольствия, смещал Гиммлера с занимаемой тем в то время должности. (Когда Гиммлер впоследствии был восстановлен, он тут же выгнал Мориса, не простив ему тогдашнего унижения.)

Дружба Гитлера с Морисом продолжалась десять лет и была прекращена из-за женщины. Гитлер был влюблен в Джелию Раубаль, красавицу дочку своей сводной сестры. По всей видимости, он действительно испытывал к девушке настоящую, необузданную и неоспоримую любовь. И вот с этой-то Джелией Раубаль у Мориса была самая обычная скоротечная любовная связь, о чем он мне рассказывал сам. Когда Гитлер узнал об этом, он порвал с Морисом. После их ссоры Морис был изгнан со службы у Гитлера, но набрался смелости и подал по этому поводу иск в мюнхенский суд, занимавшийся разрешением трудовых споров. Гитлер, обычно мстительный, тогда с этим смирился, но после прихода к власти принял меры, чтобы на генеалогию Мориса было обращено самое пристальное внимание.

Осенью 1931 года Гитлер принял решение направить Джелию Раубаль в Вену для занятия вокалом. Дядюшка хотел, чтобы девушка стала великой певицей. По самым разным причинам та, однако, не собиралась покидать Мюнхен, воспротивившись желанию дяди. Вполне возможно, что ее неожиданная смерть в какой-то степени связана как раз с тем, что ей пришлось все же уехать. Ее не убили, она застрелилась сама. Это ужасное происшествие было критическим в жизни Гитлера, отразившись на его характере. Тогда у него случались моменты, когда он собирался покончить с собой, и был с большим трудом удержан от этого друзьями. Ужесточение его натуры и выработавшаяся у него привычка к подавлению обычных человеческих чувств и сантиментов были, несомненно, связаны со смертью Джелии Раубаль. С того момента он посвятил себя исключительно политике, заявляя временами патетически:

– Отныне только Германия будет моей невестой.

Тем не менее он не исключил женщин из своей жизни, хотя по большей части его отношения с ними носили временный, чаще всего даже мимолетный характер. Поэтому широко распространенное мнение, что он был аскетом и относился отрицательно к порокам, не соответствует действительности. У него никогда не было намерения вступить с какой-нибудь из своих подруг в серьезный союз, а впоследствии, в особенности в годы войны, он был слишком занят, чтобы уделять время личной жизни. Ближайшие его соратники и коллеги были поэтому весьма удивлены, когда, видя неотвратимый конец, он 30 апреля 1945 года совершенно неожиданно для всех решил жениться на Еве Браун.

Гейдрих, конечно, знал о «неблагоразумном поступке» Мориса. Чувствуя свою уязвимость в вопросе об арийском происхождении, он искал, по всей видимости, людей, бывших в таком же положении, как и он сам.

Для методов Гейдриха показателен случай с Леем, председателем «Немецкого трудового фронта»[32]. Какие-то дела натолкнули его на мысль, что Лей не был арийцем. Недолго раздумывая Гейдрих направился к начальнику юридического отдела партии Вальтеру Буху, у которого хранились личные дела руководящих деятелей рейха. Но ни там, ни в других местах он не обнаружил каких-либо документальных подтверждений своих подозрений, которые все же использовал против Лея.

Даже его непосредственный начальник Гиммлер не избежал участи остальных, а довольно забавный инцидент весной 1933 года еще более разгорячил охотничий инстинкт Гейдриха. Гиммлер тогда был только что назначен шефом мюнхенской полиции. И вот в здании полицейского управления появился некий мужчина, назвавшийся кузеном нового шефа полиции и изъявивший желание с ним встретиться. Посетитель оказался евреем скотопромышленником из Вюртемберга. Первоначально у полицейских чиновников появилась мысль посадить того в кутузку за дерзость. Однако уверенное поведение мужчины привело чиновников в замешательство, и те решили сначала позвонить Гиммлеру, прежде чем принимать какие-либо меры. К их большому изумлению, Гиммлер заявил, что является покровителем этого человека и что его трогать не следует. Вплоть до краха Германии в мюнхенском полицейском управлении среди секретных документов находилась и запись о том происшествии.