— Ты смотришь на меня так, точно увидел перед собой призрака, — усмехнулся Кен.

Я сглотнул и попытался заговорить. Мне это удалось, хоть и не сразу. Голос оказался едва громче шепота.

— Я видел, — сказал я, — Я видел призраки легионов марсиан, поднимающихся из могил, чтобы отомстить за кощунство над их святыней.

— Да пусть себе поднимаются, — зарокотал мой друг с экрана. — Эти чертовы кости у нас, не так ли? Марсианам придется попотеть, чтоб вернуть их обратно.

В его голосе звучали несгибаемая твердость, жесткость и надменная холодность — то, чего я никогда не слышал в нем раньше.

— Но почему, что случилось, Кен? — недоумевал я, — Где ты?

— Я был в пустыне Гровдас на Марсе, — ответил он. — Занимался исследованиями. Нашел месторождение уранита, которое набито радием под самую завязку. Эта находка должна была сделать меня богатейшим человеком во Вселенной.

— Ну, так это прекрасная новость…

— Это не прекрасная новость, — отрезал Кен, и в его голосе вновь появилась твердость. — Марсианское правительство забрало у меня все, что я нашел и добыл, и мне пришлось бежать с одним-единственным долларом в зубах. Какая-то чертова статья, или что-то вроде того, в старом соглашении, в которой говорится, что представители чужих рас не могут заявлять свои права на месторождения радиоактивных элементов, имеющиеся на планете.

— Да, невесело, — посочувствовал я.

— Невесело. — Он оскалился, как кошмарное чудовище преисподней, — Это слишком невесело. Марсиане заплатят в десять раз больше, чем стоит весь мой уран, за свои ненаглядные кости. Теперь праздник будет на другой улице. Тем временем ты можешь зайти и осмотреть реликвию, которая, помнится, тебя так интересовала. Я сейчас в Чикаго. Ящик заперт. Думаю, ты с удовольствием вскроешь его.

Я резко прервал связь и, чтобы устоять на ногах, ухватился за край стола. Меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Это означало… что же это означало? Кеннет Смит похитил у марсиан то, что имеет для них наибольшую ценность. Самая дорогая вещь на всей планете! Не только Кеннет Смит, но и я сам впутан в эту историю. Ни единого мгновения я не сомневался в том, что именно наш короткий разговор на террасе Земного клуба тремя годами раньше подсказал моему другу идею. Мои слова помогли ему придумать план самой грандиозной мести во Вселенной, и теперь он осуществил ее. Он мстит маленьким сгорбленным людям Марса, нашим общекосмическим родичам и друзьям по торговому соглашению.

Я испытывал раскаяние. Я знал, как должен поступить. Но выходка Кена давала мне возможность, перед которой не было сил устоять. Слишком долго, слишком страстно я мечтал осмотреть эти знаменитые кости. Была и другая причина, во многом очень схожая с той, что подвигла Кена на кражу марсианской реликвии. То, что меня изгнали с Марса, запретили появляться там под страхом смерти, насмеялись надо мной, нанесло жесточайший удар моей гордости. Надо признать, марсиане с нами обоими поступили отвратительно. Сейчас я не думал о возможном вреде, который своим поступком мы оба наносим марсианам. Раскаяние больше не мучило меня, и теперь, вспоминая о душевных страданиях, терзавших меня вот уже три года, я испытывал мрачное удовлетворение, которое становилось глубже с каждым мгновением. В известном смысле, похищение мощей было и моей собственной местью марсианам — в той же мере, как и месть Кена.

Я чувствовал тем не менее необъяснимый ужас, некое тяжелое предчувствие. Объект поклонения марсиан осквернен, и я мог представить себе, что обрушится на того, кто посмел украсть священные реликвии, если его поймают жители Красной планеты. То, что они немедленно узнали о краже и уже идут по следу, я не сомневался. Я задрожал в приступе неодолимого физиологического ужаса, когда представил себе зловещих марсиан, разыскивающих меня.

Они, в конце концов, могут просто потребовать, чтобы земные власти доставили нас на их суд. Но это будет выход лишь на самый крайний случай. Марсиане — гордые люди и не захотят, чтобы о случившемся стало известно посторонним. Это сделает их посмешищем всей Вселенной. Мы с моим другом, скорее всего, будем иметь дело со священниками Марса.

Я рассмеялся и резко открыл ящик стола. Пальцы сжались вокруг небольшого предмета, металлического и холодного. Я вынул этот предмет и торопливо сунул его в один из карманов. Наверное, мне понадобится оружие, а маленький электропистолет, который выбрасывал яркие молнии, был самым эффективным оружием, существовавшим в мире. Даже марсиане, при всей тысячелетней истории их прекрасной торговой цивилизации, не имели ничего, что можно было сравнить с электропистолетом. Оружие являлось секретом Земли и имелось только у землян.

Я поднялся на ноги и снова рассмеялся — это был горький смех завоевателя, знающего, что его победа пуста, поскольку еще до рассвета он встретится с противником, которого ему не одолеть. Это была великая победа Земли и глубочайшее поражение марсиан. Ни мой друг, ни я не имели оснований любить людей Красной планеты, более того, у нас обоих было достаточно причин их ненавидеть. Со стороны Кена, конечно, было опасным идиотством красть кости Келл-Рэбина, и в ответ последует очень сильный удар… особенно если Кен к нему не подготовится как следует.

Я спустился на первый этаж дома и оттуда заказал аэротакси до самого Вашингтона.

Кен впустил меня и немедленно запер за мной дверь. Потом мы обменялись крепким рукопожатием и долго стояли, глядя друг другу в глаза.

— Ты сделал это, Кен, — сказал я.

— Не волнуйся ты так, — ответил он, — Уж я как-нибудь вывернусь. Я просто вспомнил, как ты говорил, что мечтал взглянуть на эти косточки. Я начал думать об этом сразу после неудачи с радием. Я сел и стал изо всех сил думать, как мог бы опустить целую расу, которая всучила мне этот проклятущий договор. Если бы не ты, я бы просто где-нибудь по дороге выкинул ящик в космос. И найди они его там, на полпути между Землей и Марсом, я бы не жадничал. Но раз ты так мечтал осмотреть эту ерунду, я привез ящик сюда. Можешь изучать чертовы кости сколько тебе вздумается.

Он пригласил меня пройти в следующую комнату.

— Самая отвратительная вещь из того, что можно себе вообразить, — рассказывал он мне, — Они дали мне найти это месторождение, а потом отняли. Конфисковали… угрожали мне смертью, если я посмею протестовать. Сказали, что запросто прибьют меня, потому что эта статья старого договора предусматривает десять лет строгого заключения для чужака, который немедленно не доложит о такой своей находке надлежащему ведомству. Они знали, что я трудился как вол, чтобы найти это месторождение, и ни словом не предупредили.

Он остановился и повернулся ко мне:

— Два года я работал там, в этой адской пустыне. Я бесконечно страдал от голода и жажды, едва не помер от немыслимой жары. И жара, и удушающая красная пыль, ядовитые рептилии и насекомые, одиночество — все сразу. Я почти сходил с ума. Я потерял три пальца на левой руке, когда укололся каким-то чертовым ядовитым сорняком. Я нашел месторождение, рыл радий — тонна за тонной. Даже не представляю, насколько сильно я отравлен радиацией. Да одна-единственная тонна могла отправить меня на тот свет!