Он кружил по толпе, время от времени выходя из нее, чтобы сделать ставку в казино или выпить вина в баре. Тот, кто обратил бы внимание на его тягу к людным местам, заметил бы и его молодость, отнеся пристрастие к толкотне на счет юной жажды приключений.

Со временем это кружение вывело его к менее популярным и людным увеселительным заведениям, и он свернул в какой-то проулок, не отставая от собственной темной тени. В конце концов он подошел к сумрачному дверному проему и на секунду приостановился, чтобы осмотреться и прислушаться.

Тишина. Пустота со всех сторон. Он приложил ладонь к двери — и почти мгновенно был впущен.

Час спустя служащая последнего отеля на пути от Верхнего города до Старого подняла взгляд от своей конторки и нахмурилась.

— Что вам?

Молодой человек виновато улыбнулся и провел узкими руками без колец по поблекшей и аккуратно залатанной коричневой рубашке.

— Мне нужен номер — на две ночи, — смиренно сказал он. — Это можно?

Брови служащей нахмурились сильнее, хотя на самом деле хмуриться было не на что: юноша потрепанный, но несомненно респектабельный. Светлые волосы аккуратно стянуты сзади разлохматившейся голубой лентой, ботинки скучают по ваксе.

— Деньги вперед, наличными, — сказала она. — Нужны две ночи — платишь за две ночи. Если заплатил за две ночи, а потребовалась только одна, деньги не возвращаются. Понятно?

— Понятно, — ответил он и неуверенно шагнул ближе. — У вас есть номер?

Она пристально на него посмотрела:

— Для тебя одного?

— Для меня одного, госпожа, — серьезно ответил он, заставив ее фыркнуть.

— Ну, ладно. Один куа за обе ночи.

Он вытащил монету из тощего и очень потертого кожаного кошелька и выложил ее на конторку, хотя его пальцы явно попытались задержаться. Служащей очень хорошо была знакома такая манера поведения. Она вздохнула, и лоб ее разгладился.

— Как тебя зовут?

— Мел Борионда. Она ввела эти сведения.

— Адрес?

Вид у него сделался недоуменный и чуть смущенный, и она снова вздохнула, ввела ответ: «Приезжий», подняла сетку и вручила ему карточку.

— Третий этаж, номер шестнадцатый. Лифт сломан, но лестница прямо рядом с ним. Вводи карточку в паз красной стороной вверх, чтобы войти, и желтой стороной вверх — чтобы запереться. Нельзя приводить гостей, держать в номере продукты, иметь домашних животных. Все понятно?

— Да, госпожа. — Он взял карточку у нее из руки и поклонился — слабо и напряженно, словно такой знак вежливости был для него непривычным.

Служащая слабо улыбнулась.

— Мы на краю Старого города, — сказала она ему, хотя обычно не давала себе труда предупреждать постояльцев, — и это не слишком хорошее соседство. Лучше отложи свои дела до Первой Зари.

Он снова поклонился, все так же напряженно, и подверг карточку сосредоточенному осмотру.

— Красная, чтобы открыть, желтая — запереть.

— Верно.

— Тогда доброй ночи, госпожа.

И он ушел, постукивая каблуками по цементному полу.

Его не оказалось в «Перекрестке Кайджи». Его не оказалось в «Таверне Милбруна». Его не оказалось в «Трех одинаковых».

«Лавка древностей» была забита до отказа, на входе сидел пожилой человек с голодным взглядом. За пять куа она купила возможность заглянуть в регистрационную книгу — Анджелалти внутри не оказалось.

Она методично обходила места, где он регулярно бывал, и наконец оказалась на краю Верхнего города, где остановилась, глядя вниз на редкие огни. Мимо нетвердой походкой прошли мужчина и женщина, обхватив друг друга за талию. Корбиньи напряглась, когда мужчина толкнул ее руку — но ощутила запах спиртного в его дыхании и дала им пройти, ничего не сказав.

Он мог вернуться домой. В конце концов, он был из Капитанского рода, и простой здравый смысл был лишь одним из факторов, которые он принимал в расчет. А что, если он захочет заманить этого другого Капитана в ловушку? А что, если он захочет показать ей, что не считает нужным обращать внимание на ее демонстрацию силы? Заставить ее заново оценить ее позицию? Разве Анджелалти не следует вести себя так, словно за ним стоит весь Экипаж, чтобы Капитану-противнику захотелось задуматься, заново оценить положение — и, возможно, отступить?

Такие вещи не исключались. В программу обучения Корбиньи входило знакомство с Вахтенными журналами — и ей представлялось, что часто борьба между выдающимися Капитанами прошлого была игрой фантазий и нервов, и тот Капитан, чьи нервы сдавали первыми, принимал условия второго.

Учитывая эти воспоминания, Корбиньи признала, что Анджелалти вполне мог вернуться домой. Ей оставалось только определить, как она лучше послужит ему в этой игре.

«Будь я на месте другого Капитана, — размышляла она, упираясь локтями в парапет и хмурясь на лежащий внизу город, — и считай я, что мой враг один, я могла бы рискнуть и устроить ловушку. Слишком мала вероятность, чтобы слова Капитана дожидалась сотня вооруженных помощников. Да, — решила она, вспомнив образ действий подчиненных Капитана-противника. — Да, я вполне могла бы рискнуть. И постараться его раздавить».

Ей вдруг показалось, что рука обхватила ее грудную клетку, стиснув сердце и легкие, так что сердце начало колотиться, а легким трудно было дышать. Корбиньи выпрямилась и облизнула губы, вспомнив выражение лица Индемиона Кристефиона, когда он принял Нож из руки Старпома. С каким гордым и нераскаявшимся взглядом он повернул его для удара! Он был так полон жизни, что, казалось, никогда не умрет.

Но он умер — всего через несколько секунд, от своей руки и Ножа, как положено умирать даже преступному Капитану. И благодаря этому он воссоединился с Экипажем и был похоронен с честью.

Не оставляло сомнений, что Анджелалти пошел домой — слишком гордый, чтобы принять помощь кузины. И он попытается применить какую-то безумную уловку против Капитана, которая включает в свой экипаж преступников и разрушителей.

Она решительно пошла к эскалатору, бормоча себе под нос проклятия — и не услышала у себя за спиной шагов, пока не оказалась на половине дороги к улице.

Она пошла медленнее — и шаги у нее за спиной тоже замедлились. Она прибавила шагу — и они стали быстрее.

Корбиньи снова выругалась — а потом вдруг ухмыльнулась. Если это грабители, решившие напасть на нее на улице, то их ожидает сюрприз. Плохо освещенная улица была ей на руку, а ее владение сорл-клинком стало легендой даже среди опаснейших бойцов Экипажа. Задержка ее раздражала, конечно, но обещала оказаться недолгой.

Придя к такому решению, она прыгнула вперед, пробежала последние несколько метров до окончания эскалатора, нырнула в темноту и с обнаженным клинком повернулась навстречу тем двоим, которые шумно гнались за ней.