Платон передал его семье подарок с открыткой, в которой говорилось, что он хочет, чтобы его дар постоянно находился на виду. В данных обстоятельствах его желание было правильно интерпретировано как приказ. Родные Мартинеса подумали, исходя из веса плещущейся внутри жидкости и размеров, что он прислал им аквариум с тропическими рыбками; когда же они сняли оберточную бумагу, оказалось, что это действительно аквариум, только наполненный формальдегидом с плавающими в нем щиколотками, икрами и стопами Мартинеса — в общей сложности примерно десять дюймов конечностей.

С тех пор никто и никогда не говорил про рост Платона.

Он ответил на звонок из особняка, обнесенного надежной стеной, и пообещал, что проблема будет решена через двенадцать часов, хотя считал: нет никакого смысла отводить столько времени на такую мелочь, касавшуюся относительно мелкого филиала большой и сложной международной организации. Так что через полтора часа он уже знал, что следует сделать. Он прикажет заткнуть свидетеля. И без промедления отправит с заданием своего человека.

Более того, он пойдет на один шаг дальше и добавит к списку пятнадцатый пункт. Платона немного разозлило, что это никому не пришло в голову. Но, с другой стороны, он Платон, а они — нет.

Из соображений безопасности он разорвет цепь.

Заставит замолчать и адвоката.

Петерсон вывел Ричера на улицу, где царил жуткий холод, и спросил, хочет ли он есть. Тот ответил, что смертельно проголодался. Тогда Петерсон поехал в один из ресторанов сети, расположенный рядом с заправочной станцией на главной дороге, ведущей к автостраде. У него был самый обычный полицейский «Форд Краун Виктория» с зимними шинами на передних колесах и цепями на задних. Внутри пахло печкой, резиной, гамбургерами и греющимися приборами. Снаружи снег почти прекратился.

— Слишком холодно для снега, — объяснил Петерсон, и Ричер ему поверил.

Ночное небо частично расчистилось от туч, и на землю опрокинулась огромная чаша ледяного арктического воздуха, который тут же пробрался под слишком легкую одежду Ричера; он снова замерз, и его начало трясти, хотя идти от машины до ресторана было совсем недалеко.

— Мне показалось, что ожидается серьезная буря, — сказал он.

— Ожидается две серьезные бури, — ответил ему Петерсон. — И они толкают перед собой холодный воздух.

— И скоро они сюда доберутся?

— Довольно скоро.

— И тогда станет теплее?

— Немного. Достаточно, чтобы снова пошел снег.

— Хорошо. По мне так лучше снег, чем холод.

— Думаешь, сейчас холодно? — спросил Петерсон.

— Ну, уж точно не тепло.

— Это ерунда.

— Я знаю, — сказал Ричер. — Я был зимой в Корее. Там было холоднее, чем здесь.

— Но?

— Армия выдавала нормальную одежду.

— И что?

— По крайней мере, в Корее было интересно, — заявил Ричер, и Петерсон явно обиделся.

В ресторане не оказалось ни одного посетителя, и у Ричера сложилось впечатление, что они собираются закрываться. Но они с Петерсоном все равно туда вошли и уселись за столик для двоих, пластмассовый квадрат размером тридцать на тридцать дюймов, который сразу стал слишком маленьким.

— Болтон очень даже интересный город, — сказал Петерсон.

— Труп?

— Да, — ответил Петерсон, помолчал мгновение и спросил: — Какой труп?

— Поздно, — улыбнувшись, сказал Ричер.

— Только не говори мне, что тебе рассказал про него шеф Холланд.

— Нет, конечно. Но я довольно много времени провел в его кабинете.

— Один?

— Он не оставлял меня ни на минуту.

— Но позволил посмотреть на снимки?

— Он изо всех сил старался, чтобы я их не увидел. Но ваша уборщица отлично вымыла окно.

— Ты их все видел?

— Ну, я не очень понял, мертв тот парень или же без сознания.

— Поэтому ты и развел меня по поводу службы в Корее.

— Я люблю понимать, что происходит. У меня страсть к знаниям.

К ним подошла официантка, уставшая женщина лет сорока в тапочках и форменной рубашке цвета хаки с завязанным узлом галстуком. Петерсон заказал тушеное мясо, Ричер решил последовать его примеру, но попросил принести потом еще кофе.

— Как долго ты прослужил в армии? — спросил Петерсон.

— Тринадцать лет.

— И был военным копом?

Ричер кивнул.

— Прошел медицинскую подготовку?

— Ты поговорил с пассажирами автобуса.

— И с водителем.

— Ты меня проверял.

— Естественно. Очень тщательно. Как ты думаешь, что еще я мог делать столько времени?

— И ты хочешь, чтобы я провел ночь в твоем доме.

— А у тебя есть местечко получше?

— Там ты сможешь за мной присмотреть.

— Ну, это ты сказал.

— Почему?

— Есть причины.

— Не хочешь сообщить, какие?

— Потому что у тебя страсть к знаниям?

— Наверное.

— Сейчас я могу тебе сказать только, что мы хотим знать, кто приезжает и уезжает из нашего города.

Петерсон замолчал, а через минуту официантка принесла их заказ — огромные тарелки, доверху наполненные пюре и мясом с соусом. Кофе сварили час назад, и он не отличался особым вкусом, зато был крепким.

— Чем именно ты занимался в военной полиции? — спросил Петерсон.

— Что приказывали, тем и занимался, — ответил Ричер.

— Серьезные преступления приходилось расследовать?

— Пару раз.

— Убийства?

— От попыток до серийных.

— Насколько хорошую медицинскую подготовку ты получил?

— Беспокоишься по поводу здешней еды?

— У меня тоже страсть к знаниям.

— На самом деле я прошел весьма поверхностную подготовку. Просто я пытался успокоить стариков и помочь.

— Они хорошо о тебе отзывались.

— Не верь им, они меня не знают.

Петерсон ничего не ответил.

— Где нашли мертвого парня? — спросил Ричер. — В том месте, где полицейская машина закрывает выезд из боковой улицы?

— Нет. Там не то. Труп находился в другом месте.

— И убили его не на той улице.

— Откуда ты знаешь?

— На снегу нет крови. Если нанести кому-то смертельный удар по голове, скальп неминуемо пострадает и будет очень много крови. Там была бы лужа в целый ярд диаметром.