в твою голову. Ну а ты, поняла её, своим маленьким разумом, буквально пошла спасать Землю. Ты выбралась из города и направилась по следам сильнейшего магнитного разлома, который мы сдерживали от распада путём искажения магнитных потоков специальными приборами. Ты схватилась за эти установки и отключила их мощным магнитным импульсом. Потом направила волну с антиматерией прямо в разлом. Я до сих пор теряюсь в догадках как твой маленький мозг разумел все это. Как ты поняла, что надо делать? Но у тебя получилось, дочка, сработало. Распад остановлен. Сейчас планета находится в стадии стремительного наращивания и скрепления внутренних процессов.

– Но как же тогда понимать эти антигравитационные, магнитные смерчи? – я вздрагиваю от напряжённого голоса Шаяна.

– Это восстановление. Так земля перезапускает свой процессор. Мы всё это время сдерживаем перерождение планеты и попутно строим космические корабли. Новый вид людей, так называемые “Заражённые”, приобрели, в процессе быстрой, регрессивной эволюции, способность пережить этот процесс восстановления. А вот нашему виду – не выжить. Нам не удалось достроить все космолёты. – отец повернулся ко мне – Ты вчера сбила наши установки своей магнитной волной. Но пять кораблей построены. “Заслон 1”, 3 и 7 готовы к взлёту. Пока неизвестна судьба пятого и шестого, но на других эвакуация идёт полным ходом. “Заслон 1” ждет только нас, чтобы взлететь.

– А как же смерчи? Разве они не поглотили и наш город? – Денис высказал вопрос, который я хотела задать, как только мы взлетели.

– Город уже не спасти, но наши цеха и боксы с кораблями на антигравитационных подушках и оснащены магнитными поглотителями. Пока они функционируют, иначе мне бы сообщили.

Я в очередной раз поминаю Энштейна в суе.

– Ну а как мы сядем? – Дима обижен на отца, но страх перед неизвестностью заставляет поступиться своей гордостью.

– Я попытаюсь посадить самолёт в открытом боксе. Но я не могу тобой рисковать. Ты должна прыгнуть с парашютом.

Я не верю своим ушам.

– Я одна? Нет! Мы все прыгнем – я запинаюсь, понимая, что парашютов для всех не хватит – Все, кому хватит парашютов. Хотябы женщины и дети.

– На борту самолёта почти сто человек, не считая оборудования, бумаги, расходники… – брат раздражен и напуган.

По бугрящимся желавкам на шее отца было видно как он усердно соображает и обдумывает новый план.

– Вы погрузили маневренные антигравитационные парашюты. С ними справится даже ребёнок, их должно хватить всем. Я буду кружить самолёт над открытыми площадками. Вы всё сбросите вниз и с прыгните сами. – отец поднял руку, останавливая мои протесты. – Сейчас мне надо, чтобы вы подготовили технику и людей к прыжку. Проинструктируйте их. Времени мало, мы уже на подлёте. Но я не смогу подлететь слишком близко, поэтому всё укрепляйте и цепляйте на парашюты. Берём только самое необходимое, оно помечено специальными значками Заслона.

– А как-же ты? – все в спешке покинули кабину пилота. Только я осталась с отцом.

– Дочка, помнишь, как мы с тобой вместе работали над извлечением вируса из носителя? У нас там была особая камера, для его отслеживания.

– Да. – я вспоминаю то время, когда мы за работой забывали о наших разногласиях, и становились настоящими дочерью и отцом. Мы шутили, дурачились, соревновались друг с другом. Это было так прекрасно и естественно, что другие вещи и мысли отходили на задний план.

– Та камера была по большей части не для вируса. Она была сделана для изучения тебя.

Я теряю дар речи. Все мои воспоминания, наши споры и совместные открытия, всё блеф. Под любовным взглядом отца, в то время скрывался обыкновенный интерес к лабораторной мышке?

Отец прочитал моё замешательство и поспешил оправдаться.

– Я беспокоился о тебе. Разместив детали щита у тебя в голове, я сильно рисковал… И переживал за то, как он будет вести себя при твоём росте и взросление. Но всё шло идеально. Даже когда ты перезагрузила планету, восстановив её магнитное поле и поделившись с ней энергией на восстановление, ты чувствовала себя прекрасно. Не считая ожогов от кислотного дождя, ты была абсолютно здорова. Но позже анализ показал сбой в работе установки щита. Я усовершенствовал ультразвуковые сонары и изучал твою реакцию на этот сбой…

Отец замолчал. Громко сглотнул и посмотрел на меня в упор.

– Антиматерия попала в твой организм и ассимилировалась с ДНК. Сейчас Щит выполняет лишь функцию магнитного усилителя. Он уже не удерживает антиматерию она теперь часть тебя.

– Я умираю?

– Нееет! Нет! Ну что ты. Все показатели говорят, что идёт процесс успешной ассимиляции и закрепления в клетках. Нейронные связи восстановлены. Все твои органы приспособились. Даже твоя репродуктивная система функционирует! Это невероятно. Ты наше будущее.

МойнШтейн! Что мне теперь делать с этой информацией?

– Ты должна обещать мне!

– Что?

– Чтобы не случилось, ты выживешь. И поведешь мои корабли с остатками человечества к новому дому!

– А как же Земля? – слезы наворачиваются у меня на глазах, он будто прощается со мной – Как же ты?

– Я не могу тебе этого обещать. Топливо на нуле. Магнитной бурей, при взлете повредило бак.

Я округлила глаза.

– МойнШтейн! Но почему ты…

– Нам не нужна паника.

Отец хватает меня за руку и крепко сжимает. Потом не сдержавшись целует кисть и прижимает к щеке. Секунда слабости и он снова серьёзный и хмурый диктатор, каким я его знаю.

– Всё по плану. Вы прыгаете с корабля и приземляетесь на открытой площадке с готовым к отбытию кораблём. Вас встретят, загрузят оборудование и сразу взлетаете. На земле уже получено разрешение. Я не уверен, что у меня получится приземлиться. На разворот горючего не хватит.

Отец глубоко и ровно вздыхает.

– Но я прыгну за вами. Попытаюсь спланировать и долететь до нетронутого смерчами участка земли.

Я плачу, потому как понимаю, всю ничтожность шанса на успех. Планировать над магнитными смерчами не получится. Они затянут его и разорвут на части.

– Сопли собери! Ты должна мне помочь. До станции десять минут. У нас не будет второго шанса. Я открою все шлюзы. Чётко и организованно командуешь прыгать. Не жди никого – прыгай. Любой, кто будет медлить – покойник. Ты меня поняла?

Я молча мотаю головой. Отец снова сжимает мне руку.

– Оля, соберись. До станции пять минут. Ты всё поняла, что надо делать?

– Да пап.