— Выбирай совершенно свободно, Уберто. Никто не обязывает тебя согласиться или отказаться, — уточнил Игнасио.

Мальчик удивился, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не покачнуться. Слова, которые он услышал, снова и снова звучали в его уме, вызывая прилив восторга. Как он может отказаться от такого предложения?! Наконец у него появилась возможность покинуть монастырь, посмотреть на мир. Исполняется его самая большая мечта!

— Я соглашаюсь, и охотно, — не задумываясь, ответил он дрожащим от волнения голосом.

— Тогда решено, о тебе станет заботиться Игнасио из Толедо, — объявил аббат.

Торговец встал и положил руку на плечо мальчика.

— Ты уверен? Это важное решение, не принимай его необдуманно.

— Я уверен, — радостно ответил мальчик.

— Хорошо, — ответил Игнасио. Похоже, он был доволен. — Мы уходим завтра после хвалебных песнопений. Пойди и собери свои вещи в сумку, но не слишком нагружайся, мы отправимся в путь налегке. Я еще несколько минут побуду с аббатом, необходимо заполнить документы о том, что тебя доверяют мне.

Мальчик кивнул в знак согласия, попрощался и вышел из кабинета, все еще не веря в то, что произошло.

Ночь постепенно бледнела, словно кто-то разбавлял темноту водой, и превращалась в серое сумрачное утро. Слабый ветер дул вяло и едва касался метелок тростника.

Лодка была не та, на которой Гийом плавал в Помпозу, а другая, более длинная и вместительная, на ее корме стоял шатер, в котором вполне могли уместиться шесть человек. Киля у нее не было, изогнутый корпус был сделан из досок, скрепленных тонкими кожаными ремнями и склеенных смесью древесной смолы и дегтя.

Игнасио сел в эту лодку. За ним последовали Уберто и Гийом. К ним, разгоняя серый полумрак светом факела, подошел кормщик и спросил, куда плыть.

— В Венецию, — коротко ответил торговец, забираясь в шатер для пассажиров.

Кормщик передал это приказание четырем гребцам и пошел на корму к своему рулевому веслу. Зазвучали удары весел о воду — сначала беспорядочные, потом все более и более ритмичные.

На берегу несколько монахов, кутаясь в черные рясы, тихо кивали отплывавшим в знак прощания. Уберто не сводил с них глаз, пока черные фигуры не превратились в едва различимые силуэты, похожие на мираж. Теперь он долго не увидит их.

Игнасио взглянул в сторону монастыря Святой Марии у Моря всего один раз — с недоумением. Едва ли он когда-нибудь вернется сюда.

Он не знал, как будет отомщена смерть Майнульфо, но знал, что месть свершится.

В «крепости настоятеля» Райнерио из Фиденцы после короткого разговора отослал прочь Хулько и Джинезио. Эти двое не справились с простейшим заданием, и он сам едва не попался. Достаточно было Игнасио приставить нож к горлу Хулько и спросить его: «Кто тебя послал?» По чистой случайности торговец не задал этого вопроса. Должно быть, Игнасио решил, что эти два болвана сами решили забраться в его комнату. Вот одно из преимуществ быть аббатом: настоятеля монастыря редко в чем-нибудь подозревают.

Погрузившись в эти мысли, Райнерио глубже уселся в свое кресло, оперся локтями на его ручки и оперся подбородком о сплетенные пальцы ладоней и стал обдумывать последние слова, которые услышал от своих крепостных подручных перед их уходом.

— Он уехал без сундука, и мы знаем, где он его оставил, — сказали они про Игнасио.

Аббат долго сидел неподвижно в полумраке и думал о поручении, которое много лет назад дал ему Сципион Лазарус в одном тихом болонском монастыре. Наконец, Райнерио поднялся на ноги и направился в библиотеку. Он был готов завершить свой крестовый поход.

Время было позднее, в окнах виднелись звезды. По безлюдным в этот час коридорам и комнатам аббат, освещая себе путь лампой и внимательно вглядываясь в темноту, добрался под писк крыс до самого дальнего угла библиотеки. Направив луч лампы на пол, он вдруг заметил что-то… Вот он, сундук!

Джинезио и Хулько сказали правду, Игнасио оставил его здесь, доверившись Гвалимберто и поручив ему тайно хранить сундук в библиотеке до своего возвращения.

Аббат поставил лампу на землю и взмахнул тяжелым молотком, который принес с собой. Всего несколько ударов, и висячий замок, запиравший сундук, открылся. Райнерио положил свой инструмент на пол, поднял крышку и поднес ближе лампу. Сейчас он, наконец, узнает секреты Игнасио. Ему станут известны тайны, которые — Райнерио был в этом уверен — торговец раскрыл Майнульфо из Сильвакандиды.

В сундуке были не монеты и не драгоценности, а книги — целая груда книг. Аббат стал вынимать их по одной, скользя по заглавиям суровым взглядом следователя. С презрением и одновременно восхищением он обнаружил среди книг «О звездной науке» Альфранго, «О пятнадцати звездах» Мессахаллы, «Книгу о Роскоши» Гермеса и «Сто изречений» Абу Масара. Было и много других, незнакомых ему рукописей на арабском языке. Иероглифы на их страницах имели магический смысл, а рисунки были столь яркими, что почти резали глаз.

Значит, то, что говорили про Игнасио, правда! Торговец из Толедо действительно колдун! Если у Райнерио и оставались какие-то сомнения на этот счет, их развеяло то, что лежало в свертке на дне сундука. Аббат развернул этот сверток, неоднократно перекрестился и вынул из упаковки золотую статуэтку.

Райнерио еще никогда не видел ничего подобного. Это был идол, изображавший бородатого мужчину с четырьмя руками, в венце, украшенном рядом звериных голов, с поднятым, как у сатира, фаллосом, с шестью оперенными крыльями, вся поверхность которых была покрыта глазами.

Надпись у ног идола гласила: «Гор Многоглазый, похожий на ангелов-херувимов».

Но глаза Райнерио видели совсем не херувимов. В его уме звучали предостережения Отцов Церкви, проклинавших языческих идолов и уподоблявших их демонам. Языческие божества — посланцы сатаны. Его нечистая сущность делала их холодными и тяжелыми, и поэтому они были подвластны притяжению Луны. Они таились во мраке и не могли воспарить в небеса, к ангельским хорам, а парили в воздухе между облаками и морскими волнами, как клочья тумана, который гонит ветер, и приносили беду людям.

От этих мыслей Райнерио был как в бреду. Но сильней их он ненавидел Игнасио. К ненависти примешивался страх: людей всегда пугает то, что им неизвестно.

Однако аббат овладел собой. Снова принялся рыться в сундуке и вынул оттуда свернутую в трубку пачку листов, перевязанную кожаным ремешком, — переписку торговца.

Райнерио внимательно прочел их. Большинство писем из Венеции, Неаполя и многих испанских городов. Одно явно недавнее, пришедшее в прошлый понедельник, за три дня до отъезда Игнасио, Гийома и Уберто.

В письме всего несколько строк.

«Во имя Господа, в год 1218-й, месяца мая в 14-й день.