Несмотря на все это, учеба в гимназии доставила мне хлопот. Я как будто прогуливал часть урока по биологии, потому что многие схемы, с которыми мы работали, просто расплывались перед моими глазами и превращались в кашу. Изучение проб под микроскопом было для меня просто бессмысленным занятием. И на уроках географии было не лучше: карты, таблицы импорта и экспорта, информация о странах – все мелкими цифрами. Бесполезно! Не говоря уж о математике. Кто разберется в векторном исчислении с завязанными глазами? Из-за юношеского максимализма я недооценил предстоящие трудности.

Зрение у меня все больше слабело. Примерно в восемнадцать лет я уже ничего не видел на доске. Постоянные слайды на проекторе изматывали меня. Книги издательства Reclam были моими злейшими врагами: их невозможно было прочитать даже с самой сильной лупой. Я научился писать вслепую, но прочитать собственные записи не мог. И никто не знал, как облегчить мне обучение. Ни учителя, ни родители. И уж тем более замечательные специалисты по вопросам инвалидов. От коих, кстати, больше не было ни слуху ни духу. Временами у меня возникало чувство, что я просчитался, финита ля комедия! Но оно скоро проходило. Отказаться? Никогда. Если мне что-то втемяшилось в голову, оно обязано было сбыться.

Я никогда не умел проигрывать. Еще будучи ребенком, я чертовски злился, когда в игре «Не сердись, дружище!»[4] мне не хватало одной-единственной фишки, и она все не приходила и не приходила. Иногда доходило до настоящих ссор в семье. Потом появилась «Монополия», где обязательно надо было заполучить Шлоссаллее[5] со всем ее богатством. Бадштрассе[6]? Даже задаром не нужна.

Теперь моей игрой стало «получи аттестат с отличием». Чтобы выиграть в ней, мне требовалась стратегия. Пункт первый – самовнушение. Подумай, чего ты действительно желаешь, и говори себе: «Я хочу, я могу, я получу это!» Это – ключевой момент. Пункт два: если ты при всем своем желании не можешь что-то получить или даже не хочешь напрягаться, найди людей, которые тебе помогут. По сей день эта стратегия выручает меня. Никто не может уметь все. Я чрезвычайно уважаю истинных специалистов и консультантов, достойных доверия, и полагаюсь на них во всем. Когда мне приходится за что-то бороться в жизни, я сколачиваю вокруг себя команду из приятных и эффективных участников.

Мое «я хочу» всегда безотказно срабатывало. Для «я могу, я получу это» я разработал программу тренировки памяти. На занятии я снова и снова повторял про себя услышанное. На переменах, в автобусе или на беговой дорожке я пересказывал себе материал. Только так я мог длительное время удерживать в памяти полученные знания.

Что касается второго пункта моей стратегии – помощники, – то я собрал группу поддержки. Дома за обедом единственной темой для разговора был учебный материал, который сегодня проходили в школе. Раз за разом я проговаривал выученное, словно попугай. Мама задавала наводящие вопросы, чтобы я мог припомнить то, что выпало из памяти. Я просил маму и сестру находить определенные отрывки в учебниках и зачитывать вслух. Такая система отнимала массу времени, участники группы поддержки ради меня отказались от львиной доли собственных интересов. По мере приближения выпускных экзаменов я все больше и больше привлекал их. Допоздна они читали мне книги. За это я им бесконечно благодарен.

Не меньшую благодарность я испытываю к соседскому мальчику, тоже входившему в мою группу поддержки. Ему было поручено читать мне книги об истории искусства. Он был на шесть лет моложе меня и еще ходил в основную школу. Вечер за вечером он читал для меня, при этом следует отметить, что никогда не понимал, о чем шла речь. И чем ближе мы подходили к современному искусству, тем меньше он понимал. «Сали, что это за дребедень? Это ж мусор, а не искусство!» В качестве благодарности я делал за него домашнюю работу по английскому. Он зачитывал задание, а я надиктовывал ему ответы. Настоящее взаимовыгодное сотрудничество.

Мой быт складывался из занятий в школе, зубрежки, тренировок и сна. У меня не было ни времени на то, чтобы завести подружку, ни малейшего представления о том, как это сделать. Высмотреть миловидную девочку, улыбнуться ей, оценить реакцию, потом подойти… Все это прошло мимо меня.

Мне было семнадцать, когда я впервые познакомился с девушкой. Точнее сказать, она познакомилась со мной. Семьей мы были в Лондоне, и на одной сингальской вечеринке она заговорила со мной. Она понравилась мне, и из надежных источников я узнал, что она была симпатичной. Вскоре в игру вступил мой отец: ведь девушка происходила из той же касты, что и мы, ее родители были уважаемыми людьми в городе. Отец благословил меня. В традиционных семьях из Шри-Ланки не принято искать невесту самостоятельно, для этого есть родители. Я отнюдь не собирался жениться, но мне нравилось, что мы ездим друг к другу в гости. Разумеется, никакого секса, родители строго следили за этим. Нас это устраивало: традиции есть традиции. Причиной тому, что скоро мы потеряли друг друга из виду, вернее из слуху, послужили моя сосредоточенность на учебе и слишком большое расстояние.

Крайне редко я позволял себе сходить с друзьями на дискотеку. Нам невероятно повезло стать свидетелями музыкальной революции: в конце восьмидесятых из Америки в клубы Германии хлынула музыка в стиле хаус формата макси-сингл. В 1989 году в Берлине состоялся первый «Парад любви»[7]. Как в Берлине, так и в Мюнстерланде эта новая, необычная поп-культура определила жизнь многих молодых людей. Примерно раз в месяц я ходил в клуб. Звучание и 120 бит в минуту заводили меня.

Обычно я ходил туда с Юргеном. Он был немного старше меня, у него была своя машина, и он приглядывал за мной. Без его участия я не смог бы хоть сколько-нибудь ориентироваться в огромном танцевальном зале. Он описывал мне дорогу до туалета, гардероба, бара и так далее. Поскольку мои антенны к тому времени уже были хорошо настроены, редко случалось, чтобы я спотыкался или столкнулся с кем-то. Даже когда я пытался флиртовать с девушками, Юрген оказывал мне всяческую поддержку. Девушки считали меня интересным. Я казался им холодным и высокомерным. Когда они улыбались мне, я этого не видел и не отвечал им взаимностью.