– Многие опытны, и они действительно мудры, я полагаю, – ответил Авери, – но не большинство. Эльфы становятся все более недоверчивы и нетерпимы к другим народам. Они держатся поближе к своему народу и своей земле, и мало знают, что делается за их границами. Я впервые встретил принца Эльберета три десятилетия назад, и смею заявить, что узнал много больше за это время. Он остался таким же, как тогда, что телом, что умом.

– Ладно, – продолжил Авери, поворачиваясь к двери – Я оставлю тебя с твоими сборами. Эльберет сказал – час, и я не думаю, что он будет ждать хоть мгновением больше!

– Я не собираюсь жить столетиями, – заметил Кеддерли прямо перед тем, как наставник вышел из кельи. – Но, между тем, – продолжил юноша, когда Авери опять повернулся к нему, – Я не уверен, что вобще начинал жить.

Авери изучал Кеддерли некоторое время, пойманный врасплох неожиданными словами. Он заметил перемены в Кеддерли со времени событий с Барджином, но это было самым драматическим свидетельством того, что что-то глубоко угнетало юношу. Авери подождал еще несколько минут, затем, видя что Кеддерли больше нечего сказать, пожал плечами и закрыл дверь.

Кеддерли не мигая сел на кровать. Мир вращался слишком быстро для него. Зачем Эльберет позвал Данику с собой? Почему именно на него выпало убить Барджина? Мир вращался слишком быстро.

А он двигался слишком медленно, как он вдруг понял. У него хватит времени в дороге для размышлений; а прямо сейчас он должен приготовиться к путешествию, прежде чем Эльберет утащил его из Библиотеки в чем застанет.

Он набил рюкзак запасной одеждой, уложил свои письменные принадлежности, затем трубу магического света – тонкий, цилиндрический инструмент, испускавший при открытии пучок света который Кеддерли мог расширять или сужать поворотом запястья.

Удовлетворенный наполнением рюкзака, ученик надел свой походный плащ из синего шелка и широкополую шляпу, с красной лентой и глазом-над-свечой, священным символом Денейра посередине. Он взял свой дорожный посох с навершием в виде головы барана, и направился в холл.

На пути к двери он обернулся, остановленный угрызениями своей совести.

Кеддерли глянул вниз на свое изукрашенное кольцо, как будто оно могло дать ему облегчение в том, что он должен сделать. Основание кольца было круглым и полым, содержа крохотный флакон сонного яда, приготовленного Кеддерли по рецепту дроу. Острие маленькой стрелы было сделано из кошачьего когтя, вставлявшегося в отверстие в посохе Кеддерли, и превращавшегося в действительно мощное оружие.

Но Кеддерли так не считал. Учитывая время, требующееся для перезарядки стрелы, Кеддерли весьма сомневался в его потенциале. Яд дроу не действовал долго в мире Поверхности, однако Кеддерли совершил невозможное, чтобы защитить свое детище, поместив запечатанные флаконы в прочную коробку, заклятую темными чарами много недель назад.

Неохотно, юноша вновь подошел к шкафу и взялся за ручку. Он беспомощно огляделся, как будто ища способ вырваться из ловушки.

Он не должен провалить свой годовой поиск.

Кеддерли открыл дверцу шкафа, отобрал широкий ремень среди дюжин кожаных узлов, и подпоясался им. На одном его боку висел широкий короткий футляр, в котором скрывался одноручный арбалет в духе темных эльфов. Затем Кеддерли достал колчан стрел, и испытал некоторое облегчение, обнаружив, что осталось лишь три взрывчатых стрелы. Еще два набора стрел было в колчане – в нем помещалось до пятидесяти – но их навершия были пусты, не содержа ампул со Взрывчатым Маслом, дававшим трем заряженным их страшную силу.

Несмотря на свои смешанные чувства, Кеддерли не смог противиться желанию откинуть кожаный ремешок и достать арбалет. Оружие было красивым, прекрасно изготовленным Иваном и Пикелом. И эта красота вновь пробудила мертвые глаза Барджина, ведь это было то самое оружие, что Кеддерли использовал в тот роковой день. Он стрелял в мумию, пытаясь уничтожить чудовище, когда оно пыталось уничтожить Барджина. Стрела прошла сквозь пустые внутренности мумии, врезавшись в грудь беззащитного Барджина, прислонившегося спиной к стене.

Кеддерли отчетливо вспомнился звук, когда магическая ампула на конце стрелы вздрогнула и взорвалась, и его острое эхо преследовало клерика днем и ночью.

– Белаго попросил меня отнести тебе это, – раздался голос из двери. Кеддерли обернулся и удивился, увидев высокого, сутулого и угловатого Киеркана Руфо, стоящего в двери. Несмотря на то, что они были друзьями, Руфо тщательно избегал Кеддерли в последние несколько недель.

Кеддерли вздрогнул, увидев в руках Руфо маленький керамический сосуд, потому что он знал, что там внутри. Алхимическая лаборатория Белаго взлетела на воздух в часы Проклятия Хаоса, и алхимик думал, что формула Взрывчатого Масла погибла в огне. Нисколько не огорченный потерей, Кеддерли соврал Белаго, что он не помнит, откуда взял формулу, но алхимик, решивший вознаградить Кеддерли за героизм в борьбе с темным жрецом, поклялся восстановить ее.

Обреченное, словно у загнанного в ловушку, выражение лица – такое же, как когда он доставал арбалет – промелькнуло у Кеддерли, когда он взял сосуд. Сосуд был тяжел; Кеддерли подумал, что масла там хватит не меньше чем на двадцать стрел. Он искал выхода; он был готов уронить сосуд на пол, сославшись на случайность, но немедленно отбросил эту мысль, поняв, какую катастрофу это вызовет.

– Ты не ожидал увидеть меня, – сказал Киеркан Руфо без выражения. Его темные волосы плотно лежали на голове; его черные глаза блестели словно точки мерцающего мрака.

– Ты давно не показывался поблизости, – ответил Кеддерли, задрав голову чтобы смотреть высокому собеседнику в лицо. – Ты злишься на меня?

– Я… – Руфо запнулся, его угловатое лицо скривилось от смущения. Он провел рукой по своим спутанным темным волосам. – Проклятие сильно подействовало на меня, – объяснил он.

– Забудь о Проклятье, – предложил Кеддерли, почувствовав к нему симпатию – но не сильную, ведь действия Руфо во время Проклятия не могли не вызывать подозрений. Верзила позволил себе некоторые вольности в отношении Даники, которые девушка резко отвергла – избив Руфо до полусмерти.

– Мы поговорим еще, когда я вернусь, – сказал Кеддерли. – У меня нет времени…

– Это ведь я спустил тебя тогда с лестницы, – неожиданно напомнил Руфо. Ответ Кеддерли застрял в горле, и его рот остался открытым. Он подозревал Руфо, но никак не ожидал признания.

– Много было сделано безумного во время Проклятия, – Кеддерли попытался сказать после долгого молчания.

– Это было до Проклятия, – напомнил ему Руфо. По сути, это действие послужило толчком к цепи событий, приведших к высвобождению Проклятия.

– Зачем ты говоришь мне это? – требовательно спросил Кеддерли, его серые глаза сердито сузились. – И зачем ты это сделал?

Руфо пожал плечами и отвернулся. – Темный жрец, я полагаю, – прошептал он. – Он поймал меня в винном погребе, когда ты нашел секретный ход на нижние уровни.