– Дювалье отрядил своих тайных агентов нас возить? – поразился Тахион. – Но зачем?

Рэй посмотрел на него как на наивного ребенка.

– Чтобы они могли за нами приглядывать. Они за всеми приглядывают. Работа у них такая. – Внезапно он разразился отрывистым смехом. – Их легко отличить. Они все носят черные очки и темно-синие костюмы. Своего рода визитная карточка. Вон там, видите?

Рэй махнул рукой в дальний угол бара. Агент сидел один за столиком; перед ним стояла бутылка рома и полупустой стакан. Несмотря на царивший в зале полумрак, на нем были черные очки, а его темно-синий костюм по измятости не уступил бы ни одному костюму Дориана Уайльда.

– Сейчас я разберусь с этим! – возмутился Тахион.

Такисианин сделал попытку подняться, но тут же уселся обратно: громадный хмурый мужчина вошел в зал и направился прямиком к их столику.

– Это он, – прошептал Рэй. – Шарлемань Каликст.

Каликст был черным как ночь, а такого великана Кристалис, пожалуй, еще не доводилось видеть среди гаитян – и такого урода тоже. Его короткие кучерявые волосы уже тронула седина, глаза скрывались за темными очками, а всю правую щеку покрывали ужасные рубцы. Его манера держаться и осанка излучали властность, уверенность в себе и бездушие хорошо отлаженной машины.

– Bon jour. – Последовал короткий поклон. Голос у него был низкий и скрежещущий, как будто яд, который разъел ему щеку, затронул и голосовые связки. – Меня зовут Шарлемань Каликст. Пожизненный президент Дювалье поручил мне обеспечивать вашу безопасность на всем протяжении вашего пребывания на нашем острове.

– Присаживайтесь, – предложил ему Тахион, указывая на последний свободный стул.

Каликст покачал головой – так же четко, как прежде поклонился.

– К сожалению, мсье Тахион, не могу. У меня важная встреча. Я просто заглянул к вам, чтобы убедиться, что то прискорбное маленькое происшествие перед входом в гостиницу не имело для вас никаких последствий.

С этими словами он в упор посмотрел на Кристалис.

– Все прекрасно, – заверил его Тахион, прежде чем Кристалис успела произнести хотя бы слово. – Однако мне хотелось бы знать, зачем эти tomtom…

– Тонтон, – поправил его Рэй.

Такисианин взглянул на него.

– Да, конечно. Зачем эти тонтон, как их там… в общем, ваши люди следят за нами?

– Как зачем? Чтобы защитить вас от инцидентов, подобных тому, что произошел сегодня днем.

– Чтобы защитить меня? Он не защищал меня! – возразила Кристалис. – Он избивал нищих.

Каликст пристально посмотрел на нее.

– Может, они и выглядели как нищие, но сейчас наш город наводнили нежелательные элементы. – Он оглядел почти пустой зал, потом просипел еле слышно: – Коммунистические элементы, понимаете? Они недовольны прогрессивным режимом пожизненного президента Дювалье и угрожали свергнуть его правительство. Без сомнения, эти «нищие» были коммунистическими агитаторами, которые пытались спровоцировать столкновение.

Кристалис молчала: она уже поняла, что говорить что-либо бессмысленно. У Тахиона тоже был недовольный вид, но и он решил не развивать эту тему. В конце концов, им предстоит пробыть на Гаити еще один день, а потом они отправятся в Доминиканскую Республику, на другой конец острова.

– Кроме того, – продолжал Каликст с улыбкой столь же уродливой, как и его рубцы, – я должен уведомить вас, что сегодняшний ужин в Пале-Насьональ[10]– это официальный прием.

– А после ужина? – спросил Рэй, откровенно меряя Каликста взглядом.

– Прошу прощения?

– После ужина что-нибудь намечается?

– Разумеется. Мы подготовили несколько развлекательных мероприятий. Сначала прогулка по Марш-де-Фер – Железному рынку, где продаются изделия народных промыслов. Национальный музей будет работать допоздна для тех, кто пожелает ознакомиться с нашим культурным наследием. Знаете, – похвастался Каликст, – среди наших экспонатов есть якорь с «Санта-Марии», который коснулся дна во время первой экспедиции Колумба в Новый Свет. Кроме того, в нескольких наших всемирно известных ночных клубах запланированы празднества. А для тех, кого интересуют более экзотические местные обычаи, мы организовали поездку в унфор.

– В унфор? – переспросила Соколица.

– Oui. Это храм. Церковь. Вудуистская церковь.

– Звучит заманчиво, – заметила Кристалис.

– Это должно быть поинтереснее, чем разглядывать якоря, – беззаботно отозвался Рэй.

Каликст улыбнулся одними губами; ни на что иное эта улыбка не распространялась.

– Как вам будет угодно, мсье. А сейчас мне пора идти.

– Так что с полицейскими? – осведомился Тахион.

– Они продолжат защищать вас, – холодно ответил Каликст и покинул зал.

– Не стоит из-за них беспокоиться, – сказал Рэй, – по крайней мере, пока я рядом.

Он молодцевато подбоченился и стрельнул глазами в сторону Соколицы, которая уткнулась в свой бокал.

Кристалис очень хотелось бы разделять уверенность Рэя. Что-то пугающее было в этом тонтон-макуте, который сидел в углу зала и смотрел на них из-за своих непроницаемых для чужих взглядов очков. Кристалис не верила, что он здесь затем, чтобы защитить их. Ни на единую секунду.

В особенности Ти Малис любил ощущения, связанные с сексом. Обычно, когда ему хотелось испытать их, он присасывался к какой-нибудь женщине, потому что, как правило, женщины, в особенности искушенные в самоудовлетворении, способны поддерживать состояние наслаждения гораздо дольше мужчин. Разумеется, существовали многочисленные оттенки и нюансы сексуальных ощущений – еле уловимые, словно прикосновение шелка к чувствительному соску, или оглушительные, как бурный оргазм, исторгнутый у задыхающегося мужчины, – словом, у каждого были свои излюбленные методы.

Сегодня ему не хотелось ничего особенно экзотического, поэтому он присосался к молодой женщине, обладавшей обостренным тактильным восприятием, и наслаждался тем, как она ублажала сама себя, когда к нему с докладом вошел его слуга.

– Сегодня вечером они все будут присутствовать на ужине, а потом группа разойдется по различным развлекательным мероприятиям. Думаю, нетрудно будет заполучить одного из них. Или даже больше.

Он довольно неплохо понимал речь своих слуг. Ведь это же был их мир, так что Ти Малису пришлось приспособиться к нему, в том числе научиться связывать определенные значения со звуками, которые издавали их губы. Он, разумеется, не мог бы ответить словесно, даже если бы и захотел. Во первых, его губы, язык и небо не были приспособлены для этого, а во вторых, его рот был прикреплен к шее слуги, а узкая полая трубка языка погружена в его сонную артерию.