Окружение, подумала Регина. Скорлупа. И здесь скорлупа – без вариантов.

– Под утро разбросали, – пояснил Ник.

– Зачем?

– На психику давят. Сволочи.

Солдаты в парке заволновались. Лейтенант прикрикнул на них, но и сам, казалось, прислушался к чему-то, происходящему за оградой. Ладонь его легла на кобуру, отстегнула ремешок. Регина навострила уши. Нет, звукоизоляция в здании консульства была идеальной.

Дыхание Ника, и всё.

– Там! – с грохотом распахнулась дверь. Дама, с которой Регина едва не столкнулась в коридоре, приплясывала от возбуждения. – На площади! Николас, ты должен это видеть…

Пол, вдруг сообразила Регина. Пол дрожит.

На площади стояла спас-шлюпка.

Должно быть, где-то на ней красовалось название корабля, которому шлюпка принадлежала. «Гарпун», или «Сполох», или что-то в этом роде. Увы, сейчас, после ускоренного спуска через атмосферу, прочесть надпись на черном, обгорелом борту не представлялось возможным. Садясь, шлюпка натворила бед. Памятник Укчичину, Гению Льдов, национальному герою Кутхи, свалился с постамента. Герой лежал на брусчатке: голова – отдельно, копье – отдельно, правое крыло – грудой зеленой бронзы. Ёклэген, извечный враг Укчичина, небось, плясал в аду, восторгаясь таким непотребством. В двухэтажном здании мэрии вылетели все стекла. Слепо моргая, мэрия взирала на творящееся безобразие. Сквозняк трепал шторы, как щенок – половую тряпку. В черных провалах окон не было ни души. С утра никто не явился на службу. Мэр, чиновники, канцелярия – все отсиживались по домам или спешно выбирались за город, чтобы спрятаться в лесных угодьях. Каждый заранее обзавелся уютным схроном, выстроенным на казенный кошт – и теперь, глотая ядрёный самогон, радовался своей предусмотрительности.

«Хорошо, что шлюпка маленькая, – подумала Регина. – Катер разнес бы всё…»

– Что же это?.. как же это?..

Она не сразу поняла, что блажит консул. Причитания дипломата делались громче по мере того, как из шлюпки выдвигалась спусковая аппарель, достигли апогея в миг, когда открылась дверца кабины – и оборвались на высшей ноте, едва на аппарель ступил пилот.

– Папа!

О многом ли можно подумать, если бежишь меньше минуты? Ветер бьет в лицо. Холодно. Так холодно, что даже жарко. Шубка, накинутая на плечи, слетает, остается позади. Капитан-командор ван Фрассен расстегивает летную куртку. Туда, в знакомое тепло, в стук родного сердца, в безопасность – с разбегу, зная, что удержит, не упадет, даже не покачнется и примет всю, как есть. Великий Космос, насколько же лучше чувствовать себя персонажем сопливой мелодрамы, чем героиней крутого «мясного» боевика! – и пусть каждый циник Ойкумены засунет свой грязный язык в рабочее сопло плазматора…

– Всё хорошо, Ри. Всё в порядке.

– Да, да…

– Я за вами…

– Да…

– Вы за нами, офицер? Какое счастье!

Оказывается, консул тоже умеет бегать. Хорошо еще, что он не лезет ван Фрассену под куртку. На троих там места не хватит, но консул, судя по взгляду, не прочь вытолкать Регину взашей.

– Капитан-командор ван Фрассен, к вашим услугам. Мне поручено контр-адмиралом Учындыром возглавить эвакуацию консульства. Господин консул, вы уже связались с нашими согражданами, находящимися в Непае?

– Разумеется! Советники Трауберг и Дансен в гараже, готовят вездеходы к отправлению. Там же советник Лагнар с супругой.

– Это все?

– Это все, кто откликнулись. Полагаю, что остальные намерены пробиваться в Чирим самостоятельно, – голос консула понижается. Теперь это доверительный шепот. – Я очень рад вашему появлению, командор. Вы не представляете, как я рад! Сколько человек берет на борт ваша шлюпка?

Сердце капитана начинает стучать иначе. Регина это ясно слышит. Сейчас это часовой механизм бомбы. Странно, что консул еще не бежит – летит! несется! – прочь, спасая свою шкуру.

– Двоих, господин консул.

– Вы шутите?!

– Максимум двоих, помимо пилота.

– Почему так мало?

– Повреждения при спуске. Меня атаковали при входе в стратосферу. Герметичной осталась только кабина. Там очень тесно.

– Значит, двое? Отлично. В таком случае, мы стартуем немедленно.

– Кто – мы, господин консул?

– Вы, я и ваша дочь.

– Это невозможно.

Консул визжит. Визг длится и длится, превращаясь в страстный монолог. Капитан-командору ван Фрассену грозят трибуналом. Расстрелом. Лишением гражданства. Ссылкой. Распылением на атомы. Жалобой в министерство обороны Ларгитаса. Публичной поркой. Колесованием. Капитан-командора ван Фрассена умоляют. Заклинают. Просят. Уговаривают. На коленях. Заламывая руки. И снова грозят – тюремным заключением, вечным позором, кровной местью…

– Это невозможно, – повторяет капитан, когда дипломат хрипнет. – Нас собьют при взлете. Или при выходе на орбиту. Вы не представляете, что творится там, наверху. А шлюпка уязвима и маломаневренна. Взлет – это неминуемая смерть. Так доступно, господин консул?

Не отвечая, консул отворачивается и – сгорбленный, несчастный – бредет через площадь. Поземка летит по его следам, заметая отпечатки подошв. Шел человек и нет. Был человек и нет. И не будет никогда. Снег, и только.

– Вот дурак, – говорит Регина.

– Нет, – возражает капитан. – Он не дурак.

– А кто?

Капитан молчит.

Вездеходы ждали в гараже. Гусеничный «Бродяга» на пневмо-катках, два внедорожника с маломощными АГ-подвесками и армейский «Орешек». Пулеметная турель на крыше «Орешка», хищно вздернув стволы, как задавака – нос, ясно говорила, что броневик предназначен для конвоя. Солдаты из охраны консульства топтались у дверей, ожидая сигнала к погрузке. На броневик они поглядывали с уважением и опаской, словно на ручного дракона.

Лейтенант задерживался.

Старье, подумала Регина о машинах. Для Ларгитаса – не вчерашний день, и даже не вчерашний век. От Ника она знала, что законы родины запрещают поставку курируемым инопланетникам техники, способной вызвать цивилизационный шок. Особые случаи – в частности, помощь в освоении космоса – оговаривались отдельно, сотнями инструкций и подзаконных актов. Двадцать лет назад венцом дареной технологии для кутхов были допотопные аэросани. «Бродяга» – колоссальный прогресс. А внедорожники – дипломатические, на них закон не распространяется…

– Подполковник Трауберг! – представился рыжий толстяк. Он то ли знал капитана ван Фрассена в лицо, то ли сразу почуял в нем старшего по званию. – Машины к отправлению готовы!

– Майор Дансен! – козырнул второй советник, бледный и злой.