К счастью или к несчастью, вмешалась тетя Лайза, не имевшая сил долго молчать.

- Ах, ну как ты можешь так говорить, Роберт! - воскликнула она и принялась усиленно обмахиваться веером из павлиньих перьев. - Граф - наш родич. Мы никогда не видели его, но в нем течет кровь Сильверстайнов!

- Старый граф Сильверстайн, - сказал ничуть не сбитый с толку лорд Норман, - полагал, что кровь теперь испорчена. Однако я вижу, что нет. Приятно видеть, что старик ошибался.

- Роберт!!!

- Виноват, матушка. Однако это правда. Граф старался, чтобы и мы ненавидели его сына, который поступил по-своему. Что до меня, я никогда не считал нужным жить по чьей-то указке.

- Вы откровенны, - заметил Рэнсом, развеселившись.

Лорд Норман пожал плечами.

- Почему бы и нет?.. Так что же, вы теперь вступите во владение и станете управлять имуществом Сильверстайнов, как завещано предками?

- Предки могут хоть в гробу перевернуться, - сказал Рэнсом, уставший от вежливых формулировок, - меня это не заботит. Я продаю все, что мне досталось, кроме Сильверстайн-Мэнор, и уезжаю.

У тети Лайзы глупо приоткрылся рот. Кузен Роберт хмыкнул и зачем-то поправил манжеты белоснежной рубашки, смотревшиеся идеально.

- Мой мальчик, я не ослышалась? - протрубила тетя Лайза. - Вы хотите продать все? Все?!

- До последнего ярда. Мне нечего делать в Лондоне, и я никогда не собирался становиться землевладельцем. Я моряк - им и останусь.

- Вы работаете на Ост-Индскую компанию? - осведомился Роберт. Казалось, известие о том, что все графское имущество уйдет с молотка, его совсем не удивило. Неужели дотошный Уэстли уже успел поделиться и этой новостью? Впрочем, это же не секрет. Наоборот.

- Нет, я не имел и не желаю иметь к ней никакого отношения.

- Что же тогда? Опиум?

Рэнсом скривился.

- Упаси Господь. Эта война, что идет сейчас в Китае, - пятно на репутации англичан. Никогда не возил опиум и не стану.

- Вы независимый. Так что же тогда?

- Индийский шелк, специи, табак. И чай, конечно же. Китайский чай. Я работаю со Струанами.

- А! Это многое объясняет. Я слышал о них. Авантюристы.

- Верно, - усмехнулся Рэнсом.

Колум Струан, сын знаменитого Дирка Струана, был его другом. Слово «авантюрист» как нельзя лучше к нему подходило, сидело на нем, словно удобная одежда.

Разговор заглох. Тетя Лайза нервно обмахивалась веером, время от времени бросая на Рэнсома осуждающе-обиженные взгляды. Роберт явственно подыскивал тему для беседы. Положение спас слуга, объявивший, что завтрак подан. Обрадованные родственники устремились в столовую.

- Ах, как тут стало хорошо! - Тетя Лайза уселась за стол. - Давно следовало все вычистить!

- Кстати, мы повели себя как полные невежи и не принесли вам соболезнования в связи с кончиной деда, кузен, - заметил Роберт. - Однако я не думаю, чтобы вы слишком-то нуждались в этих соболезнованиях.

Его манера говорить все как есть нравилась Рэнсому.

- Не нуждаюсь, - кивнул он, с удовольствием глядя на омлет. Омлет был горячий, поджаристый и источал просто изумительный запах. Судя по всему, мистер Уэстли со своими реформами добрался и до кухни.

- Как вы можете… - начала тетя.

- Матушка, прошу вас, помолчите, - спокойно сказал Роберт и снова обратился к Рэнсому, не обращая внимания на обиду леди Норман: - Через два дня мы устраиваем прием в нашем загородном поместье. Что-то вроде пикника. Не примете ли приглашение, кузен? Я был бы рад пообщаться с вами в более непринужденной обстановке.

Рэнсом не собирался принимать никаких приглашений, однако после некоторых размышлений кивнул. В конце концов, почему бы и нет? Он отдаст все долги вежливости разом, порадует Уэстли и получше узнает кузена, насчет которого начал оформляться некий смутный план.

- Боже, - сказала Этель, лучшая подруга Мэгг. - Боже, боже, боже.

- Не поминай Господа нашего всуе так часто и так громко, - прошептала Мэгг, прикрывшись веером. - Если услышит кто-нибудь из стариков или, например, отец Маккормак, длинной лекции не избежать. Ты этого хочешь?

- Нет, не хочу. - Этель отвела глаза от человека, которого украдкой рассматривала, и тут же снова взглянула на него, не в силах оторваться. - Это же просто неприлично!

- Неприлично, - согласилась Мэгг, - и очень смело.

Она поехала на прием к Норманам, потому что мама так хотела. Просто все уши прожужжала этим «обедом на траве», как витиевато назвали его в приглашении. Обычный пикник, такие часто устраивают в солнечные дни. А день был солнечный, июль плавно перетекал в август, и оставалось еще немного лета, которым нужно насладиться. Мэгг любила тепло, а холод ненавидела всей душой. Что хорошего, когда сверху на тебя сыплется снег или льет ледяной дождь? Что хорошего в том, что сумерки наступают в середине дня?

Именно поэтому ей хотелось уже поскорее отплыть на Восток. Там, говорят, всю зиму тепло. Вот и хорошо. Артур не даст молодой супруге умереть от холода.

- Но он все же… ничего, - прошептала Этель.

- Ничего, - безразлично согласилась Мэгг. Ее занимали другие проблемы, а до гостя и родственника Норманов, этого взявшегося бог весть откуда наследника графа Сильверстайна, ей не было никакого дела.

Конечно, все в свете знали о скандале в семействе Сильверстайнов. Он произошел давно, поэтому успел утратить актуальность. Но даже древности можно выкопать - и вот, пожалуйста, древность лежит, гордо выставленная на солнышко, и сверкает боками. Хотя «сверкает» - не совсем верное слово. Рэнсом Сильверстайн выглядел как угодно, только не блестяще.

По-пиратски он выглядел, если честно. Именно так Мэгг и представляла себе пиратов.

У него было жесткое, словно вырезанное из дуба лицо с тяжелым подбородком, глубоко посаженными глазами и густыми бровями. Глаза тоже были темные, смотрел он исподлобья и настороженно, как старый сторожевой пес. Ходил он чуть враскачку, будто был навеселе - только вот за то время, что подружки за ним наблюдали, Рэнсом и бокала с вином не осушил. А еще ему явно плевать на моду. Простой черный костюм и эта наполеоновская треуголка - словно вызов обществу. Собравшемуся, между прочим, на него поглазеть.

Мэгг фыркнула.

- Он тебе приглянулся? - спросила она.

- Нет. Но он завораживает, согласись.

- Как всякая диковинка. Конечно.

- Он не диковинка, а новый граф, - вступилась за «пирата» Этель.

- Ты же знаешь о его происхождении.

- Не думала, что оно тебя волнует. Прежде мы с тобой никого не осуждали за происхождение.