Вернулись гонцы с продуктами, и, несмотря на усталость, они решили пойти прогуляться к центру города. Показав им куда идти, Марианна с мужем уехали домой, и они оказались предоставленными сами себе. Им тут же стало как-то одиноко и неуютно, все-таки они одни в чужой стране. А родители, из-под опеки которых они всю жизнь рвались освободиться, теперь действительно были очень далеко. И, хотя им всем было как-то не по себе, они старались не показывать этого, все-таки взрослые ведь люди, и тем более ребенок с ними, Да они и не в чужую страну приехали, а вернулись на свою историческую родину. Так каждый из них мысленно говорил себе, но странная вещь, вроде и не очень хорошо им там жилось, и всего им там не хватало, и каждый там мог их обозвать жидами и посоветовать убираться в свой Израиль, а все равно они чувствовали, как непрошенная ностальгия уже берет их за горло.

* * *

Тот первый вечер на чужой земле они запомнили надолго. Тогда они долго шли по незнакомым странным улицам, с любопытством присматриваясь ко всему, что им встречалось по пути. Вроде это были обычные улицы, обычные дома, но все равно что-то в них было не такое как на их далекой теперь Украине. Во-первых, дома. Здесь они все были четырехэтажные, а у них там строили только пятиэтажные; во-вторых, по краям тротуаров росли самые настоящие пальмы и еще какие-то не то деревья, не то огромные кусты, усыпанные роскошными белыми и розовыми цветами. Кое-где за низкими заборчиками виднелись деревья с маленькими только что появившимися лимонами или мандаринами. Еще поражало обилие синагог с обязательными менорами. Возле них стояли или шли к ним странно одетые люди, мужчины в обязательных белых рубашках и черных брюках. На головах у них были или маленькие шапочки или настоящие большие шляпы с круглыми полями. Причем шляпы могли быть даже у очень молодых парней или у десятилетних мальчишек. Многие из них были, несмотря на жару, одеты в черные костюмы. Женщины все были одеты в длинные юбки или платья, на головах у них были шляпы или какие-то странные повязки. Самое удивительное, что эти наряды были довольно разнообразны и красивы и делали своих обладательниц очень женственными и грациозными. Даже совсем маленькие девочки бегали в длинных очаровательных платьицах, в белых колготках и нарядных лаковых туфельках. Они все сходились с разных сторон улицы, улыбались, здоровались друг с другом, или останавливались поговорить. Почти каждые женщина и мужчина были окружены тремя, четырьмя или пятью детьми. Многие везли коляски с младенцами, другие, несмотря на большое количество детей, явно ожидали еще прибавления семейства.

— Ну-ну, — только и смог проговорить, глядя на них Саша, — это же девятнадцатый век. Вот вы только посмотрите на эту, это же классика.

Действительно, мимо них прошла с коляской совсем молодая женщина. Очень стройная, она была одета в красивую белую блузку и темный костюм с длинной до щиколоток юбкой. На голове темная шляпа с широкими полями и неброскими цветами. Они проводили ее восхищенными взглядами, действительно, классика. Светских прохожих на улицах было совсем мало. Наконец, они дошли до места, где улица расширялась во что-то напоминающее площадь. Очевидно, это и был центр. Об этом свидетельствовало большое количество магазинов и кафе. Как завороженные переходили они от витрины к витрине, не в силах оторвать глаз от вещей, выставленных там. Женщины в основном кидались к витринам с одеждой и с обувью. Такого количества красивой обуви они никогда в жизни не видели.

— Ой, Ритка, смотри какие шпильки, — восторженно восклицала Белла.

— А какие босоножки, — вторила ей Рита.

— А на эти посмотри, прелесть, и эти, и вон те.

— Посмотри, какая кофточка, — кричала Рита уже у следующей витрины.

— Джинсы, ты посмотри сколько, и юбки джинсовые и куртки.

— Смотри, здесь вечерние платья. Боже, какая красота.

И снова уже у следующего магазина.

— Ой, я хочу такие туфельки, и такие, и такие.

— Ну, Сашка, нам повезло, что все закрыто. А то представляешь, что бы сейчас было?

— И не говори, они бы сейчас все деньги спустили.

— Ага, и сидели бы мы голодные до следующей получки.

— Да ладно вам, мы что, не понимаем, что пока нам нельзя ничего покупать, Мы просто восхищаемся, это нам, по крайней мере, позволено? — обижено возражали им.

— Да восхищайтесь, восхищайтесь, — звучало снисходительно в ответ.

Но тут они подошли к витринам другого магазина и куда делась вся только что продемонстрированная мужская выдержка.

— Юрка, смотри, у них тут грюндики свободно стоят. И сони вон, и шарп, да здесь до черта кассетников.

— Ты лучше сюда посмотри, здесь видиков навалом.

— Ничего себе, я такие только в видеосалоне видел.

— Ой, мальчики, смотрите какие газовые плиты красивые, а холодильники какие огромные. И еще цветные. Я хочу бежевый, Саша, мы возьмем нам бежевый.

— А мне нравится серебристый. Юра, мы купим серебристый.

— Ты, Белла, лучше посмотри, какая мебель. Мы бы там, в Союзе за такой мебелью три года в очереди бы стояли.

— Три года? Да туда такую мебель вообще не завозят, разве что по разнарядке из обкома для начальства.

И тут вдруг раздался восторженный вопль забытого всеми Пашки. Предоставленный самому себе, он отыскал витрину магазина игрушек и теперь в свою очередь выражал свое восхищение тем, что там было.

— Мама, — вопил он не отрывая глаз от игрушек, — роботрик, смотри, настоящий роботрик, вот, вот этот. Видите вон машина, — стал просвещать он подошедших родителей, — так это на самом деле роботрик. Если ее покрутить, она превращается в робота. Ой, я хочу этот полицейский набор, там наручники совсем как настоящие. И граната. А этот автомат стреляет водой, а это радиоуправляемая машина, она сама ездит и поворачивает сама, нужно только на кнопки нажимать.

— Интересно, откуда ты это все знаешь? — удивился Саша, глядя на сына. — Я, например, и понятия не имел, что есть такие игрушки.

— Так у других детей они и там были. У Женьки маленького папа моряк, он ему привозил, а Женьке большому в Одессе на толчке купили. А вы мне купите все это?

— Ну, все не купим, но что-нибудь купим, когда магазины откроются, — пообещали ему, не видя другого способа оторвать его от витрины.

Наконец, страсти немного поутихли, и тут они спохватились, что уже стемнело и удивились, что даже не заметили этого. Вроде бы только что было светло, и вот уже вечер.

— Знаете, это потому что мы в тропиках. У нас там долго темнело, потому что еще были сумерки, а в тропиках сумерек нет, — вспомнил то, что когда-то читал о тропиках Юра.

Зажглись фонари, причем их было так много, и светили они так ярко, что на улицах опять стало светло. Они вдруг почувствовали как сильно устали и побрели домой, глядя на ярко освещенные окна. Задергивать шторы по вечерам тут было не принято, а может быть, у них и вообще штор не было, поэтому с улицы было прекрасно видно, что делается в каждом доме. В некоторых домах не только окна, но и двери были нараспашку, перед домам стояли столы, за ними ели, пили, разговаривали и смеялись, и все это на всю улицу, даже не пытаясь приглушить голоса.