«Сейчас не время размышлять об этом. Важно добраться до дома, пока не стряслось чего-нибудь еще».

Лиф отвязал от дерева веревку, свернул ее и накинул на плечо: такие хорошие веревки, как эта, на дороге не валяются. Он тихо слез на землю и, напрягая зрение, попытался хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Наконец Лиф узнал очертания сломанного гончарного круга, который валялся в траве. Он понял, что находится во дворе гончарной мастерской, которая когда-то была самой большой в городе. Сотни раз мальчик проходил мимо ее черных пустых окон и заколоченной двери, на которой красовался знак Повелителя Теней.

Это означало, что Враг наложил свою руку на мастерскую. Теперь это мертвое место, здесь больше никогда не будут работать, да и заходить сюда незачем. В этой части города было много подобных строений, носящих на себе знак Повелителя. Когда-то здешние жители пытались восстать против захватчика. Они составили против него заговор, но он раскрыл его. От него ничего нельзя утаить.

Лиф перелез через кучи битых горшков, на которых уже вырос бурьян. Две огромные печи, в которых некогда обжигали готовые изделия, превратились в груду кирпича. Он нечаянно наступил на сломанную глиняную лошадку, которую погубили тяжелые башмаки Серых Стражей.

Когда Лиф добрался до выхода, то вдруг осознал, что его сердце бешено колотится, но не от страха, а от ярости. Почему его народ должен это терпеть?! Почему он сам крадется по родному городу, словно вор, в постоянном страхе смерти или заточения?!

Лиф вышел на пустынную улицу и с ненавистью посмотрел на дворец, который когда-то был окутан белым сверкающим туманом. Друзья рассказывали, что раньше там жил король Тилоары. Когда дворец захватил Повелитель Теней, туман рассеялся.

Хотя родители Лифа заставляли его изучать историю Тилоары с древнейших времен, они почти ничего не рассказывали ему о том, что происходило за несколько лет до его рождения. Казалось, Джарред и Анна боятся об этом говорить. Соглядатаи Повелителя Теней повсюду, так что лучше помалкивать. Но друзья Лифа не опасались и многое ему поведали.

Говорили, что последний король Тилоары, как и другие до него, ни капли не заботился о своем народе и ничего для него не сделал. Единственной обязанностью короля Эндона было хранить волшебный Пояс Тилоары. Но король оказался слишком слаб, ленив и глуп. Он не смог уберечь Пояс и открыл дорогу Повелителю Теней.

Эндон мертв, как сказали ему друзья. «Так ему и надо, — сурово подумал Лиф, спеша домой. — Король, который обрек свой народ на такие мучения, заслуживает смерти».

Мальчик добрался до полей и побежал, низко пригибаясь и прячась в высокой траве. Еще несколько минут — и он в безопасности. Лиф уже видел теплый свет в окнах своего дома.

Он знал, что его будут ругать за опоздание и расспрашивать, откуда он взял веревку. Однако наверняка родители будут счастливы, что он жив и здоров, и быстро простят его.

«По крайней мере, они не оставят меня без ужина. Ведь они хотели еще о чем-то со мной поговорить перед сном».

Лиф на мгновение задумался, о чем же будет разговор, и улыбнулся, вспомнив, какие ужасно серьезные у них были лица.

Он очень любил своих родителей, но во всем Тиле трудно было найти людей более заурядных, скромных и тихих, чем Джарред и Анна с кузницы. Джарред сильно хромал с тех пор, как на него упало дерево, — Лифу тогда было десять. Но и до этого родители старались поменьше выходить из дому, хотя с удовольствием слушали рассказы путешественников, которые, бывало, заглядывали в кузницу.

Лиф родился уже после того, как вместе с приходом Повелителя Теней наступило время темноты и страха. Мальчик знал, что многие сопротивлялись ему и погибли в борьбе. Некоторые бежали из Тила.

Джарред и Анна не сделали ни того, ни другого. Не поддаваясь всеобщей панике, они сидели дома и подчинялись всем указам, чтобы ничем не привлечь к себе внимание Врага. Когда смятение улеглось и его сменило тягостное, унылое существование, они открыли ворота кузницы и снова начали работать, борясь за существование в новом, разрушенном мире.

Сам Лиф никогда бы так не поступил. Он не понимал родителей. Ему казалось, что единственная цель их жизни — любой ценой избежать неприятностей. Лиф был совершенно уверен: что бы они ему ни сказали, его это не удивит.

Наконец он с облегчением вбежал во двор перед кузницей, чуть не натолкнулся на нищего старика Барду, который плелся в свою конуру, и распахнул дверь дома. С языка у него были готовы сорваться заранее придуманные извинения, а мысли устремились к предстоящему ужину.

Лиф и представить себе не мог, что сейчас изменится вся его жизнь.

Он сидел за столом, как громом пораженный, и смотрел на отца так, будто видел его впервые.

— Ты жил во дворце? Ты был другом короля? Ты?! Поверить не могу!

Отец хмуро улыбнулся.

— Придется поверить, сынок, — сказал он. — Ведь именно поэтому все эти годы мы жили так уединенно, рабски подчинялись всем указам Врага, никогда не сопротивлялись! Сколько раз мне хотелось все изменить! Но я знал, что мы не должны привлекать его внимание.

— Но почему вы ничего не говорили мне раньше? — воскликнул Лиф.

— Мы считали, что лучше тебе не знать об этом, — произнесла мать. Она стояла у камина и смотрела на сына одновременно грустно и серьезно. — Очень важно, чтобы Повелитель Теней ни о чем не узнал, — продолжала она. — Десять лет твой отец думал, что он сам отправится на поиски камней Пояса Тилоары, когда придет время. Но потом…

Она осеклась и взглянула на мужа, который сидел в кресле, неуклюже выставив искалеченную ногу. Невеселая улыбка появилась на его губах.

— Потом на меня упало дерево, и мне пришлось смириться с мыслью, что это буду не я, — закончил он за нее. — Я могу работать в кузнице, чтобы прокормить нас, но дальний путь мне не осилить. И теперь, Лиф, отправляться в путь придется тебе. Если ты хочешь.

У мальчика кружилась голова. За какой-то час все, во что он верил, обернулось по-другому.

— Значит, короля не убили, — медленно произнес он. — Им с королевой удалось сбежать. Но почему Повелитель Теней не разыскал их?

— Когда мы дошли до кузницы, король и королева переоделись простыми бедными горожанами, — объяснил отец. — Пока за окнами бушевала гроза, ревел ветер и Тилоара погружалась постепенно во мрак, мы с ними спешно придумали план. А потом расстались. — Тяжелые воспоминания исказили его лицо. — Мы знали, что можем больше никогда не увидеться. Эндон понял, что его глупость и беззаботность разрушили у людей последнюю веру в него. На нем Пояс уже никогда не будет сиять. Все наши надежды мы возложили на его еще не родившегося ребенка.

— Но откуда ты знаешь, что ребенок родился и до сих пор жив? — спросил Лиф.