Кербер в книге «А дело шло к войне» описывает интересные подробности: как Туполев пересажал сотни своих сотрудников, помощников и прочих работников своего КБ. Точнее, он писал примерно так: когда Туполева посадили «ни за что», то ему предложили назвать всех его подельников, и тот, чтобы не обидеть никого (чтобы не ошибиться и зря кого не оклеветать) написал пару сотен фамилий — всех, кого знал по своему КБ, и не только. Как оказалось, все эти люди уже сидели по лагерям ГУЛАГа. Благодаря Туполеву их собрали в Москву из тех страшных лагерей и, поставив решетки на окнах КБ и авиазавода Туполева, вместе с Туполевым дали задание создавать новые самолеты. Все эти Мясищевы-Петляковы до ареста у него были сотрудниками КБ.

Как назвал их сам Кербер — «находим: А.Н. Туполева, В.М. Петлякова, В.М. Мясищева, И.Г. Немана, С.П. Королева, А.Н. Путилова, В.А. Чижевского, А.М. Черемухина, Д.С. Маркова, Н.И. Базенкова — одним словом, весь цвет русской национальной авиационной мысли. Сотни дружеских глаз смотрят в нашу сторону, как бы успокаивая, теперь все будет хорошо. А меня берет оторопь — значит, это правда, значит, все они арестованы. Но ведь это катастрофа!»

Видимо, Яковлевы, Ильюшины и прочие Лавочкины «цветом национальной авиационной мысли» не являются…

Туполев, когда сам уже был во главе своего закрытого на решетки КБ, подавал списки на конструкторов, которые ему были нужны…

«А.Н. Туполев рассказывает: уже много времени, как мы вас включаем в списки специалистов, нужных нам для работы над проектом 103, но все безрезультатно: главное управление лагерей НКВД, ГУЛАГ тщетно разыскивало вас в своих кладовых от Минска и до Колымы, от Джезказгана и до Норильска. «Слава Аллаху, что нашли живыми, могло быть и иначе, — с грустью говорит Старик, — ведь многих, ох, очень многих так и не нашли»…»

Данное КБ Туполева было переименовано в ЦКБ-29, состоящего их трех «самостоятельных бюро: В.М. Петлякова, которое проектирует высотный истребитель — проект 100, В.М. Мясищева, конструирующее дальний высотный бомбардировщик — проект 102, и Туполева, разрабатывающее пикирующий бомбардировщик — 103. Кроме того, в стадии формирования четвертое бюро — Д.Л. Томашевича, которое будет работать над истребителем 110».

Когда Кербер и те, кто прибыл с ним, освоились в КБ, к нему пришел сам Туполев и стал рассказывать, как он сам оказался тут.

«А.Н. Туполев, зайдя ко мне вечером, когда я засиделся в пустом зале над решением очередного технического вопроса, рассказал:

«В эмбриональной фазе нас отвезли в Болшево, помнишь ту коммуну из фильма «Путевка в жизнь»? Кого там только не было: корабелы, танкисты, артиллеристы, химики… Так вот, через пару дней после приезда в Болшево меня вызвали к тамошнему начальству, и я получил первое задание — составить список известных мне арестованных авиаспециалистов. Откровенно говоря, я был крайне озадачен. Всех арестованных до меня я знал, а после? Не выйдет ли так, что по моему списку посадят еще Бог знает сколько народу? Поразмыслив, я решил переписать всех, кого знаю, а знал-то я всех. Не может же быть, что пересажали всю авиапромышленность? Такая позиция показалась мне разумной, и я написал список человек на 200. И что же ты думаешь, оказалось, что за редким исключением все они уже за решеткой. Да, знаешь, размах грандиозный!..»

Спрашивается, с чего это сам Туполев рассказывает всем прибывшим, как он писал те списки? Туполев уверяет, что сразу после ареста его отправили в бывшую коммуну для малолетних, в которой и собирали арестованных конструкторов. Туполев уверяет, что там были и другие конструкторы — танковых, корабельных, артиллерии и прочих КБ.

Но, насколько сегодня известно, знаковых фамилий среди конструкторов других профилей в лагерях не сидело. Туполев уверяет вновь прибывшего, что его заставили писать списки на всех «известных мне арестованных авиаспециалистов». Но не рассказывает зачем. По сюжету — для того чтобы Туполев с ними начал работать в закрытом КБ. В итоге, Туполев пробалтывается, что вписал в эти списки не только арестованных, но и тех, кто, по его информации, должен был быть на свободе. Зачем он так сделал?? Да кто его знает. Туполев тут же уверяет Кербера, что данные люди на этот момент уже были арестованы, но, честно говоря, не совсем понятно — зачем он, Туполев, вообще вписал людей, об аресте которых он еще не знал?!

Зная на сегодня больше подробностей о нашей тогдашней интеллигенции, можно предположить несколько другой сюжет.

Туполева арестовали за его личные прегрешения как ведущего конструктора и определили в коммуну, а не в СИЗО, стали допрашивать по его делу, и там он начал писать списки всех своих «подельников», о которых мог и должен был спрашивать следователь. После чего Туполев, в общем, просто оговорил десятки человек, которые, как он точно знал, не были еще арестованы. Но так как он знал, что будет создано закрытое КБ под его руководством, то ему для работы эти люди просто были нужны — все чертежники, копировальщики и прочие сотрудники его же КБ.

А дальше, когда КБ как ЦКБ-29 было создано (после ареста Туполева им руководил брат Кагановича, которого с должности директора авиазавода перевели командовать авиаКБ), составление списков продолжилось — их писали уже все, кто был в этом ЦКБ. Но начал это дело Туполев, когда, по сути, оговорил десятки невинных людей.

«Списки эти непрерывно расширялись. Приехал кто-либо новенький, садись и пиши, кого ты там видел из авиации. В конце концов ГУЛАГ извлек из своих кладовых около двухсот само летчиков (похожие цифры были и по другим областям военной техники), и встал вопрос: куда их девать? В условиях тех лет никаких счетных машин не существовало, чертежи размножались копировкой, следовательно, на каждого инженера приходилось до десяти техников, деталировщиков, копировщиков и т. д. Выходило, что для конструкторского бюро № 29 нужно помещение человек на 800-1000».

Итак, Туполев собрал себе в новое КБ под тысячу человек. После чего НКВД поступило мудро — поставили решетки на окна бывшего КБ Туполева, выставили охрану, поставили сотрудникам ЦКБ-29 кровати, и пока с каждым из них шло следствие по их личному делу, люди сидели бы в этом конструкторском бюро. При этом сотни человек были вполне вольнонаемными работниками…

«Единственным бюро такого масштаба в Москве было туполевское. Лишенное своих руководителей, оно влачило жалкое существование. Чтобы создать хотя бы иллюзию опытного самолетостроения, тогдашний нарком М. М. Каганович (вскоре настал и его черед, и после неприятного разговора с Молотовым, так говорили в авиакругах, — убедившись, что Каганович № 1 принес его в жертву, он застрелился) перевел туда группу второстепенных главных конструкторов — Беляева, Шевченко, Гудкова, Горбунова и других. Возможно, они и были способными людьми, но, к сожалению, ничего путного не создали. Этого следовало ожидать, ибо в тех условиях помимо способностей требовалось иметь дьявольскую пробивную силу, чтобы проникнуть в верха и завоевать там авторитет. Государственная система предпочитала стабильные авторитеты».

Каганович Лазарь Моисеевич — это Каганович № 1 и нарком путей сообщения в СССР тех лет. Метро в Москве первоначально было его имени. Каганович «№ 2» — брат Лазаря Моисеевича и нарком авиапромышленности.