самообладание, которое Фрэнк сохранял в течение четырех лет, исчезало, а его новообретенная свобода опьяняла.

– Держу, – сказала Мэтти дрожащим голос, хватая Принца Чарльза.

Хэдли подняла глаза, их взгляды встретились, и Хэдли поняла, что будет помнить этот момент, пока будет жива, – момент, когда ее дочь поняла, какая она трусиха.

– Я приготовлю что-нибудь еще, – выдавила из себя Хэдли, а ее сердце стучало так сильно, что слова эхом отдавались в ушах.

Она повернулась к шкафам в ужасе от того, что еще может бросить Фрэнк. Удивительно, но голос Скипера, тихий и напряженный, ворвался, чтобы спасти ее.

– Тренер, не знаешь, сколько игр «Кершоу» провел в этом году? – Хэдли оглянулась. Лицо Скипера побелело, а зрачки сузились до точек, но он выдавливал из себя слова. – За все-все время.

Фрэнк продолжал сверлить ее взглядом, и Скиппер подергал отца за рукав.

– Тренер, ты меня слышал?

Фрэнк повернулся к нему.

– Да, Чемпион, я тебя слышал. «Кершоу»? За все время? За все, за все?

Хэдли чуть не заскулила от облегчения, поворачиваясь, чтобы наполнить кастрюлю водой для спагетти.

Пока она готовила новую еду, Скиппер продолжал говорить, бессвязно болтая о «Доджерс» и разговаривая так быстро, как никогда. Слова потоком лились из него. Не все из них имели смысл, но он снова и снова предпринимал героические усилия, чтобы отвлечь Фрэнка, и ее сердце переполнилось нежностью, слезы любви смешивались со слезами ужаса и стыда.

* * *

– Я собираюсь посмотреть игру, – объявил Фрэнк, отодвигая пустую тарелку.

Дети разбежались по своим комнатам, а Хэдли приступила к уборке кухни. Закончив, она уложила вещи в машину.

Наконец она закрыла багажник и прислонилась к нему, еще раз прокручивая план в голове. Убедившись, что ничего не забыла, она вернулась внутрь и остановилась возле домашнего кинотеатра. Хэдли слышала звуки игры за дверью и прислушивалась в течение долгого времени. Наконец, с глубоким вздохом, она вошла внутрь.

Фрэнк сидел, сгорбившись, в среднем кресле восьмиместного кинотеатра. Телевизор мерцал перед ним, звук был отключен из-за рекламы. Он поднял пьяные глаза, и она заметила стакан виски в его руке.

– Фрэнк, – позвала она.

– Хэдли. – Он потянулся к ее руке.

Она приняла его руку и села рядом с ним. Он глотнул виски и посмотрел на нее с глубоким сожалением. Это было одно из проявлений его болезни, которое она никогда не понимала. Сейчас ему было искренне жаль, он чувствовал себя плохо после произошедшего, как будто он вовсе не имел в виду ничего такого и не понимал, почему он это сделал. Он говорил, что это потому, что он любит ее, как будто его ярость и преданность переплетались, как две спутанные ядовитые лозы.

Он поднес ее руку к своему лицу, покрытому колючей щетиной после долгого дня, и на какое-то время они застыли в молчании, с закрытыми глазами, а после она прижала его руку к своей щеке, даруя ему принятие и прощение, которого он ожидал.

– Я буду скучать, пока тебя не будет, – наконец произнес он, открывая глаза и глядя на нее. Он поцеловал костяшки ее пальцев, прежде чем их руки опустились на подлокотник между ними. – В доме будет одиноко без тебя.

– С тобой еще будет собака.

– Замечательно. Я и Принц.

– Знаешь, – начала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, – я подумала, что ты, возможно, был прав насчет того, что нам лучше поехать сегодня вечером, а не завтра утром. – Его глаза с подозрением сощурились – а вдруг это манипуляция с ее стороны, или она его в чем-то обманывает, и Хэдли опустила взгляд, молясь, чтобы он поверил ей и не почувствовал страха, который на самом деле ею двигал. – Но только если ты считаешь, что это хорошая идея.

Фрэнк уставился в телевизор и включил звук, а она сидела рядом с ним и молчала. Игра возобновилась. «Астрос» против «Анахайм», «Анахайм» вел с солидным преимуществом. В следующую рекламу Фрэнк заметил:

– Паста была хороша.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Наверное, стоило сразу ее приготовить.

Он еще некоторое время наблюдал за мерцающим экраном, прежде чем наконец сказать:

– Маршрут у тебя?

Она изо всех сил старалась не выдать, что ее сердце рвалось из груди.

– Я распечатала его, и в телефон он у меня тоже есть.

– Не езжайте по Пятому шоссе, оно еще строится.

– Конечно, я поеду по платной дороге.

Он повернулся к ней.

– Если устанешь, остановись.

– Конечно.

– Остерегайся фур. Они могут тебя не заметить.

– Буду осторожна.

Он кивнул, допил виски, а потом с чистой преданностью в глазах взглянул на нее и сказал:

– Девять дней. Не знаю, как я буду жить без тебя.

Она наклонилась и нежно поцеловала его.

– Ты справишься, мы вернемся прежде, чем ты заметишь наше отсутствие.

У двери она остановилась.

– Хочешь попрощаться со Скиппером? – спросила она.

Он покачал головой.

– Думаю, это только усложнит ему задачу. – Он опустил взгляд, а затем снова поднял его на нее. – Он знает, что я люблю его, верно?

– Конечно.

– И он не вспомнит, как я вел себя сегодня вечером?

– Он будет помнить, каким замечательным отцом ты был для него.

* * *

Через пять минут они уже были в пути. Она смотрела на Мэтти, сидевшую рядом с ней, и на Скиппера позади нее, не в силах поверить в это, ошеломленная происходящим. Пятнадцать лет она искала выход и вот просто взяла и сбежала с детьми. Ее сердце бешено колотилось от адреналина, и она испытывала чувство гордости.

– Мы не вернемся? – спросила Мэтти, вырвав Хэдли из ее мыслей. – Ты взяла фартук мамы, – объяснила она.

Хэдли с трудом сглотнула, думая, что ее решение засунуть эту памятную вещь в сумку в последнюю минуту насторожит и Фрэнка. Фартук был вышит вручную ромашками, и на нем была куча застиранных пятен; ее мать носила его почти каждый день, когда Хэдли была маленькой, это была одна из немногих вещей ее мамы, которые у нее остались.

– Не волнуйся, – успокоила Мэтти, почувствовав страх Хэдли. – Папа никогда не роется в кухонных ящиках. – И вся гордость, которую Хэдли чувствовала за мгновение до этого, сдулась от осознания того, как сильно она подводила свою дочь все эти годы.

Через минуту Мэтти спросила:

– Кто позаботится о Принце Чарльзе?

– Твой отец, – отозвалась Хэдли, и Мэтти отвернулась. Это был плохой ответ. Фрэнк не будет любить его так, как Мэтти, не будет заботиться о нем так, как Хэдли, и не будет играть с ним так, как Скиппер.

Сердце Хэдли сжалось от невыплаканных слез Метти. У нее не