Игорь вспомнил про голову куклы, достал и протянул Жене. Но, к его удивлению, девочка никакой радости не выказала. Вежливо поблагодарила, взяла, но потом Громов заметил, как она украдкой запихнула подарок в самый дальний угол. Он удивился. Ему казалось, что девочка должна обрадоваться. Впрочем, что он понимал в девочках-подростках? Может, она уже вышла из того возраста, когда радуются куклам? Или обиделась, что он ей только голову принес? Лучше было, наверное, поискать ей что-нибудь из одежды.

Профессор поинтересовался, откуда они взяли куклу, и Васька рассказал о странном помещении, где они едва не остались навсегда.

— Кукольный театр, — горько вздохнул Профессор. — А теперь там, наверное, устроил себе логово какой-нибудь монстр — сидит в засаде и подманивает жертвы. Я слышал о таких случаях. Вам еще очень повезло, что сумели уйти. Боже, во что мы превратили наш прекрасный город!

Игорю город вовсе не показался таким уж прекрасным, хотя масштабы, безусловно, впечатляли. До этого он уже пару раз поднимался на поверхность, но гигантские каменные коробки неизменно производили на него угнетающее впечатление.

— М-да, — задумчиво произнес Васька, — Кастанеда-то об этом не писал ничего.[2]

Профессор обалдело посмотрел на него.

— Чего уставился? — буркнул Васька.

— Нет, ничего, — пробормотал Северцев. — Просто никак не подозревал, что вы знакомы с творениями Кастанеды, Василий. Вы это очень успешно скрывали.

— А я и не знаком, — буркнул Васька. — Я ваще без понятия, кто это такой. Это у мамашки моей такая поговорка была. Когда ее что-то сильно удивляло, и не сказать, чтоб приятно. А чаще всего так оно и было. Бывало, лежит с книжкой на продавленном диване, рядом окурков полная пепельница, а она смотрит куда-то в стену и бормочет: «Прав, прав ты был, Егор. Кастанеда об этом ничего не писал». Я голодный сижу, а она книжки читает. Нет бы хоть сказку ребенку рассказать, раз уж жрать все равно нечего… И все-таки наверху лучше жилось, чем здесь. Хотя здесь мне голодать приходится гораздо реже, чем в детстве.

Игорь обратил внимание, что Васька не стал показывать остальным принесенные с поверхности бутылки, оставил в рюкзаке. На следующий день он с этим рюкзаком ушел в Рейх. А вернувшись, отозвал Игоря под каким-то предлогом в туннель, подальше, чтобы не слышали остальные, и показал ему костюм химзащиты и два респиратора.

— Вот, смотри, сколько полезного выменял. Еще патронов отсыпали в придачу. Я вообще-то противогаз хотел, но противогаз не дали, уроды.

— Зачем нам столько снаряжения? — удивился Игорь.

— Затем, что уходить надо отсюда. Пропадем мы здесь. Сидим, как крысы в норе. Со дня на день ждем — то ли фашисты нас прикончат, то ли туннель на башку обрушится, то ли сами от голода загнемся. Вывод: надо перебираться в какое-нибудь местечко поспокойнее да посытнее.

Игорь и сам подумывал об уходе, поэтому Ваську слушал очень внимательно. А тот продолжал:

— Старика с собой не возьмем — он нам только обузой будет. Надо, чтобы он нам карту нарисовал, он места эти знает. А с собой не потащим, с ним далеко не уйдешь. Я бы и баб с собой не брал, и вообще сам бы ушел, но только не знаю тут ни черта. В незнакомом месте лучше, чтоб прикрывал кто-нибудь, а с тобой, я посмотрел, можно дело иметь. Девчонку бы еще оставить тут, но Маринка без нее никуда — придется взять.

— А зачем костюмы? — спросил Игорь. — Не проще ли отсюда по туннелям дойти до Новослободской?

— Во-первых, так тебя и пустят на Ганзу без документов. Но это не главное. Можно было бы попробовать. Но старик говорил — нехорошо в том туннеле.

— А что нехорошего? Он же сюда дошел оттуда.

— Так-то оно так. Но только он как-то мне проболтался, что вышло-то их с Новослободской двое. А дошел он сюда один. Вот и думай — кому он напарничка скормил по дороге?

Игорь молчал. Эльф, довольный произведенным эффектом, перешел к практическим вопросам.

— Костюмы у нас теперь есть. Я этот себе возьму, а девчонке свой старый отдам, пусть спасибо скажет, что хоть какой ей достанется. Те два, которые мы тогда с мертвяков сняли, — вам с Маринкой. С собой надо жидкости горючей взять, у меня есть немного. Зажигалки, еду. Оружия у нас, конечно, маловато, ну да бабы все равно с ним обращаться не умеют. Главное выбрать надо, куда пойдем. Я попробую со стариком потолковать сегодня, он говорил, что места тут знает. Даже вспоминал, что какая-то станция тут недалеко совсем — Сухаревская, что ли?

Игорь напрягся. Что-то он такое нехорошее про эту Сухаревскую слышал, но вспомнить не мог.

Вечером Васька завел разговор с Профессором.

— А какая станция отсюда всего ближе? — как бы невзначай спросил он.

— Сухаревская, — ответил Профессор. — Только странные вещи рассказывают про эту станцию. Дескать, там люди в туннелях пропадают.

— Я вспомнил! — хлопнул себя по лбу Игорь. — Потому и переходы с Красной линии на Тургеневскую замуровали.

— Стало быть, туда лучше не ходить, — неосторожно брякнул Васька. — А еще какие тут поблизости есть?

— Вы что, уходить собрались? — с подозрением спросил Профессор.

— Да просто интересно, — отнекивался Эльф, но старик уже все понял.

— Возьмите меня с собой, — умоляюще заговорил он. — Я тут один пропаду. А вы без меня все равно не дойдете — я тут все места знаю.

Васька недовольно скривился:

— Молодым и сильным тяжело, а ты вообще по дороге загнешься.

— Возьмите! — умолял Профессор. — Я тогда вам расскажу, как идти. Если повезет, нам и на поверхность выходить почти не придется.

— Это почему? — спросил Васька.

— А здесь совсем рядом река подземная по трубе течет. По той трубе вдоль нее можно дойти даже до красных на Охотном ряду. То есть на Проспекте Маркса, — спохватившись, добавил Профессор.

— Я к красным не хочу возвращаться, — помотал головой Игорь.

— Да нам бы хоть до каких людей добраться. Хуже, чем у фашистов под боком, все равно не будет. Ну, разве только у бандитов на Китай-городе. Да и там, говорят, тоже люди попадаются.

Игорь подумал и согласился. Главное — для начала выбраться отсюда. Можно и к своим. Товарищ Москвин ведь еще не в курсе, что Игорь многое понял, пока поправлялся. Товарищ Москвин даже не знает, что диверсант Громов вообще уцелел. Интересно будет взглянуть в глаза вождю. С каким лицом он его встретит?

Товарищ Москвин. Отец родной. Предатель.

— В чем-то ты прав, — рассуждал тем временем Васька. — Когда еще вас всех тут не было, проходил мимо человечек один. Чудно как-то назвался. Так он сказал, что шел под землей, но не по метро. И от красных прямиком дошел сюда в обход Рейха. Я его в туннеле возле Цветного бульвара встретил. А потом он дальше пошел — сказал, к Проспекту Мира. Ушел, и больше я его не видел. Но он много интересного рассказал. Что в этих местах под землей везде трубы проложены, потому и станция рядом с Цветным бульваром Трубной называется. И по этим трубам далеко можно уйти.