Обо всех этих годах становления в районе Пигаль Эдит сохранит самые теплые воспоминания, потому что, по ее собственным словам, это были годы счастья. «Я голодала, замерзала, – скажет она. – Но я была свободна. Свободна вставать, когда пожелаю, не ложиться вовсе, напиваться, мечтать, надеяться». Свободна для любовных утех. Ведь именно тогда молодая женщина получает опыт сексуального общения с мужчинами. Она делит свое тело сразу с тремя любовниками, прозвища которых говорят сами за себя: Пьеро Моряк, Леон Спаги[28]и Рене Сапер! Каждый вечер Эдит, в зависимости от настроения, выбирает очередного «компаньона по постели».

Обе девушки, Эдит и Момон, сбившиеся с праведного пути в квартале Пигаль и регулярно посещавшие его злачные места, очень скоро попали в поле зрения местных сутенеров, которые хотели заставить юных красоток работать на себя. Чтобы избежать лишней «опеки» и продолжать жить спокойно, подруги предложили сутенерам сделку. Так как Эдит могла заработать много больше денег, продавая свой голос, а не тело, «плохие парни» стали наемными телохранителями певицы. Теперь, когда Эдит пела на улице, рядом с ней всегда маячила парочка подозрительных субъектов, готовых предупредить актрису о скором появлении полиции. За эти скромные услуги певица отдавала бандитам часть своих доходов. Такая договоренность позволила Пиаф избежать страшной участи оказаться на панели, но надолго связала ее с сутенерами Пигаля. Позднее звезда будет кусать локти из-за того, что решила связаться с парижским отребьем.

Прошел год с тех пор, как Эдит рассталась с Луи Дюпоном. Однажды вечером бывший сожитель появился в районе Пигаль, чтобы сообщить певице, что Сесель тяжело больна. Молодая мать тут же устремилась в Госпиталь больных детей, к изголовью дочери, только что госпитализированной с подозрением на менингит. На следующий день, 7 июля 1935 года, двухлетняя Марсель Дюпон умерла. Убитая горем Эдит вернулась в Пигаль. Она рыдает, кричит, напивается. Некоторые биографы даже утверждали, что певица была вынуждена заняться проституцией, чтобы оплатить похороны дочери, но это кажется маловероятным.

Как бы то ни было, один факт остается неоспоримым: Эдит восемнадцать лет, и она уже никогда больше не узнает радости материнства.

(1935–1936)

Прошло четыре года с той поры, когда Эдит и Момон решили стать командой. Четыре года, проведенных в низкопробных кабаре Пигаля, во дворах-колодцах обшарпанных домов, из окон которых падали редкие су, и на парижских тротуарах, где постоянно надо было быть начеку, чтобы не попасть в лапы полиции. Исполняя свои номера, девушки редко покидали границы небогатых районов: Бельвиль, Менильмонтан, Монмартр, Пигаль. Здесь они чувствовали себя в безопасности, здесь они знали каждый камень мостовой, здесь среди бедного парижского люда, чьи язык и правила им были близки, они ощущали себя дома. Отправиться к людям обеспеченным было все равно, что отправиться в другую страну. Там, где обитали богачи, простирался совсем иной мир, мир одновременно манящий и пугающий, мир, в котором Эдит и Момон оставались отверженными. Они обе понимали, что, невзирая на все очарование, этот мир таит в себе обман и насилие. Однако подруги также понимали, что, пусть толстосумы и презирают их, а порой завидуют, они необходимы для выживания двух молоденьких женщин. Именно поэтому время от времени компаньонки отваживались пересекать невидимую границу и бродить по Елисейским полям, сначала робко, а затем все агрессивнее и агрессивнее, гордо выставляя напоказ свои лохмотья, чтобы шокировать благопристойных буржуа.

И вот однажды хмурым октябрьским вечером 1935 года Эдит и Момон избрали в качестве сцены крошечный клочок асфальта на углу улицы Труайон и авеню Мак-Маон, в нескольких десятках метров от Триумфальной арки. Как обычно, мощный голос Эдит всего за несколько секунд привлек большую группу зевак. К зрителям присоединился элегантный прихрамывающий мужчина. После исполнения очередной песни, когда слушатели неохотно расстались с жалкими монетками, этот пятидесятилетний месье сделал шаг вперед. Он застенчиво сунул в руку Эдит банкноту, а затем завязал разговор. Актриса, много выступавшая на улицах, привыкла к навязчивому вниманию мужчин и держалась настороженно. Чего он хочет, этот благообразный немолодой господин? Очень быстро Эдит поняла, что ее новый поклонник разговаривает скорее покровительственно, по-отцовски и явно не намерен ее соблазнять. А еще мужчина выглядел настоящим профессионалом. Почему с таким голосом она не поет в кабаре, почему растрачивает свой талант на тротуаре? «А вы что, хотите предложить мне место?» – насмешливо воскликнула молодая женщина. Тогда мужчина представился и протянул свою визитную карточку. Его зовут Луи Лепле, он управляет кабаре «Жерни’c», модным заведением, расположенным совсем неподалеку, на улице Пьер-Шаррон, 54. Сообщив все это, Лепле пригласил Эдит явиться в четыре часа дня в кабаре «Жерни’c» на прослушивание.

Об этом романтическом эпизоде встречи Эдит Гассион с тем, кто всего за несколько недель прославит ее на весь Париж, рассказывали тысячу раз, рассказывала о нем и сама Пиаф, и Симон Берто. И в конечном итоге этот эпизод стал еще одной неотъемлемой частью легенды о Воробышке. Однако, скорее всего, реальность была много прозаичнее. Чтобы «раскрутить» свою протеже, Лепле, который обладал обостренным чутьем на то, что в наши дни назовут маркетингом, мог вполне осознанно прибегнуть к вымыслу. И даже если он и не придумал от начала до конца всю эту встречу, достойную Жана Вальжана и Козетты, то явно исказил факты, приукрасил действительность, чтобы создать совершенно определенный образ певицы и разжечь любопытство посетителей кабаре. В тот вечер, когда Эдит впервые пела на сцене «Жерни’c», Лепле лично представил ее публике и поведал трогательную историю об их знакомстве на улице Труайон.

Некий Жильбер Ошекорн, завсегдатай кафе «Сан-Суси», расположенного в районе Пигаль, в которое частенько захаживала Эдит, утверждал, что именно он поспособствовал судьбоносной встрече. Сразу же оценив всю мощь и красоту неповторимого голоса будущей Пиаф, он рассказал об уличной певице матери, Жермен Жильбер, которая сама обладала неплохим голосом и блистала в «Жерни’c». При посредничестве сына звезда кабаре познакомилась с девушкой и как-то вечером взяла ее с собой в «Жерни’c», где рекомендовала юное дарование Лепле. Последний тут же договорился с Эдит о прослушивании, которое состоялось несколькими днями позже…

Эта менее поэтическая, но более правдоподобная версия знакомства Лепле с Эдит, безусловно, имеет право на существование, особенно если учитывать тот факт, что Лепле неплохо знал Пигаль. Прежде чем открыть свои собственные кабаре «Жерни’c» – помимо того, что находилось на Елисейских полях, еще одно кабаре с тем же названием функционировало рядом с театром «Опера», – он служил артистом в «Либерти’c бар» на площади Бланш, где выступал в дуэте с партнершей по имени Бодетт. Плюс к этому Лепле, который никогда не делал тайны из своей гомосексуальной ориентации, любил посещать самые злачные заведения Пигаля, района, который славился сексуальной свободой и где Луи находил себе молодых любовников. Вопреки респектабельному внешнему виду Лепле, между «барином» из «Жерни’c» и уличной певицей не было непреодолимой культурной пропасти.