- Помаши провожающим ручкой!

Элизабет тут же послушалась, и ясный взгляд ее голубых глаз устремился в сторону удаляющегося причала.

Рассмотреть на нем людей становилось все труднее. На всех парах «Шампань» ринулась в атаку на Атлантический океан.

Гийом заключил жену и дочь в объятия. Он чувствовал себя сильным и был полон надежд. Теперь у них начнется новая жизнь…

Пассажиры постепенно покидали палубу. В соответствии со своим социальным статусом они расходились по каютам: кто в первый класс, кто - во второй. Катрин сознательно оттягивала момент, когда им придется спуститься в самый нижний отсек, отведенный для беднейших вояжеров. Вокруг них и повсюду на судне экипаж занимался своим делом, и это выглядело как концерт, где каждый музыкант досконально знает свою партию.

- Пора и нам занять свои полки, - шепнул ей Гийом. - Заодно приведем себя в порядок. Мне это точно не помешает!

Катрин кивнула. Про себя она решила быть сильной и поддерживать мужа: Гийом не подавал виду, но молодая женщина догадывалась, что он очень расстроен. Сокрушаться вслух он не стал, но потеря часов и золотого медальона очень его огорчила.

- Ты - сама доброта, - прошептала она ему на ухо. - Это так несправедливо, что тебя ограбили!

- Кто знает, может, это было предупреждение - чтобы я отказался от переезда в чужую страну, - очень тихо отозвался супруг. - Моя Кати, ты родилась с серебряной ложкой во рту, как шутки ради говаривал мой отец. И по моей вине лишилась всех преимуществ своего социального статуса. Мы могли бы поехать вторым классом, но на это ушли бы все наши сбережения.

- Я запрещаю тебе в чем бы то ни было себя винить, Гийом! Все решения мы принимаем вместе. И твой путь будет моим, пока мы живы. Хватит об этом! Идем лучше вниз!

Элизабет все это время смотрела в сторону суши - на гаврский порт, колокольни далеких церквей.

- Мама, ты скоро дашь мне куклу? - спросила она, ощутив внезапную потребность в любимой игрушке.

- Потерпи немного, милая, - ласково попросила Катрин. - Сначала мы устроимся на наших местах. А чуть позже папа сходит за чемоданами.

Супруги удивились, а потом и испытали вполне объяснимое огорчение, увидев спальный отсек для пассажиров третьего класса, где находились их места. Чтобы туда попасть, пришлось спуститься по крутому трапу со скользкими ступеньками.

Внизу царила невероятная сумятица - ошеломительная, пугающая. Десятки пассажиров занимались своими делами, перекликались, не обращая внимания на табачный дым: многие мужчины уже сидели с сигаретой или трубкой в зубах. Женщины разворачивали одеяла, открывали чемоданы. Был слышен, невзирая на весь этот шум, плач детей, в том числе младенцев.

В помещении, вобравшем в себя всю эту массу людей и расположенном ниже ватерлинии, стоял острый запах нечистых тел и пота.

- Наверное, здесь плохая вентиляция, - прошептала Катрин, которая ввиду своего тонкого обоняния страдала от этих сомнительных «ароматов».

Пол под ногами вибрировал: под ним работали паровые машины. Казалось, это огромные жуткие звери, рыча, сотрясают корабль. Элизабет спряталась в материнских юбках.

- Идем дальше! - распорядился Гийом.

Из мебели тут были только двухъярусные койки, железные и непривычно узкие, но места все равно было ужасающе мало. Элизабет схватила отца за руку.

- Не бойся, моя крошка, - уверенным тоном сказал Гийом. - При отплытии всегда шум и суета, но скоро все уляжется. И у нас есть собственный уголок, там нас никто не потревожит.

- Надеюсь, это так, - отвечала встревоженная Катрин. - Усталость уже дает о себе знать.

- Там ты сможешь отдохнуть, - ответил ей муж.

Им пришлось остановиться и встать вплотную друг к другу, иначе из-за шума они вообще не слышали бы друг друга.

Какая-то женщина окликнула их хрипловатым голосом, жестом прося отойти:

- Эй, голубки! Не стойте в проходе. Мне надо в туалет. Это ж надо: всего две уборные на сто человек в нашем отсеке!

Надо успеть, пока не начали суп раздавать.

Катрин отшатнулась так резко, что ударилась спиной о массивную металлическую переборку. Гийом увидел, что она морщится.

- Кати, милая, очень больно? - спросил он, обнимая жену.

- Нет. Пожалуйста, давай найдем наши койки, я хочу прилечь. А потом ты сходишь за водой, иначе я не смогу обработать твои ушибы.

После долгих и утомительных поисков Гийом разыскал наконец их места. И тут же посадил Элизабет на койку верхнего яруса.

- Там тебя никто не толкнет, - заверил он дочь, поглаживая ее по волосам. - Не тревожься, скоро я схожу за твоей куклой.

- Лучше бы выйти на улицу, папочка! Тут плохо пахнет.

- Мы поднимемся на палубу, но позже. Наша мамочка устала. А пока веди себя хорошо!

Свернувшись калачиком на коричневом одеяле, Элизабет вынула из кармана оловянного солдатика, подаренного другом Жюстеном, и сжала его в правой руке. Поездка на поезде и полное переживаний утро утомили девочку. Вскоре ее сморил сон.

Катрин, в свою очередь, тоже притворилась спящей - чтобы избежать любопытствующих взглядов соседей. Гийом перед тем, как отправиться за питьевой водой, засунул объемный кожаный саквояж под нижнюю койку.

- Как это вы, милочка, решились плыть в такую даль, в вашем-то положении? - послышался рядом чей-то громкий голос.

Молодая женщина вздрогнула. Голос принадлежал краснолицей черноглазой женщине, смотревшей на нее в упор.

- Простите, мадам, я задремала, - сказала Катрин.

- Хорошо тем, кто может спать в этом галдеже! Да и качка пока не чувствуется. Когда выйдем в открытое море, качать будет как сливы на дереве. А вы откуда будете?

- Из Шаранты.

- Понятия не имею, где это. А мы из Валансьена: я, муж и двое наших обормотов. Шахту закрыли, вот мы и решили попытать удачи в Америке. Я - Колетт, но знакомые зовут меня Коко.

- Катрин Дюкен!

Колетт, рыжеволосая и пышнотелая, порылась в плетеном чемодане, извлекла из него черную блузу, потом сунула ее обратно и достала шерстяную вязаную кофту.

- Замерзла что-то… А вы - нет?

- Нет. Я не сняла пальто, поэтому мне не холодно.

- А ваш муж, я смотрю, попал в передрягу? Подрался?

- На него напали и ограбили. Незадолго до отплытия, в той части порта, где находятся склады, - пояснила Катрин, привставая.

- Вот не повезло бедняге! - сочувственно вздохнула соседка.

- А где ваши дети, мадам? - из