– Да, мы оба не подарки, – вздохнул король и поцеловал гладящую его лицо ладонь.

– В шатер, – одними губами прошептала королева.

– Он талантлив и работает над собой. – Королева откинулась на подушки, позволяя рукам мужа гулять по ее телу. Первый голод был утолен, второй требовал большего – не просто слияния, но беседы, совпадения. – Но ему не хватает утонченности. И эти зомби… Мертвые должны лежать в могилах. Прах к праху.

Король убрал руки и поменял положение, ложась головой на бедро любимой женщины.

– Это он послал тебе ожерелье от моего имени. Подожди, я скажу еще несколько слов. Он почувствовал, что я хочу сделать, и понял, как ты на это ответишь. Он умнее, по крайней мере в том, что касается тебя.

– Ты лжешь ради того, чтобы я приняла его и семья объединилась? – растерянно спросила королева.

– Я честен. Да, могу солгать кому-то другому, но не тебе. Теперь ты можешь вновь оставить меня, но знай – я этого не хочу и готов попробовать измениться ради нас.

– Ты обманываешь, но не меня, а себя. – Королева провела рукой по седой голове. – Мне не нравится идея оставлять тебя, чтобы потом ждать еще семьдесят лет. Наш сын стал взрослым, он диковат и водится с мертвецами и южанами – это плохо, но с этим можно смириться. И-я благодарна ему за нас.

– Значит, все будет хорошо.

Оберон перевернулся на живот и, плотоядно улыбнувшись, посмотрел в глаза своей королеве.

В этот момент никто бы не назвал его стариком.

Ночь еще не закончилась.

Едва выйдя из шатра, Король Льда пошатнулся, но сразу же выправился.

– Что-то случилось? – заботливо спросила Королева Льда.

– Да… Расскажу позже. Ты помнишь, как бывает после того, как мы сходимся?

Королева рассмеялась:

– Конечно! Я и сейчас чувствую это. Сильный подъем, ощущение, что можешь все. И сейчас даже острее, чем раньше. У тебя было предвидение? Заглянул далеко?

– Очень. Лет на сто, но расскажу тебе об этом потом. – Король Льда обнял свою королеву. – Мы можем больше, чем обычно, потому что приняли обратно Дагду, нашего сына. Надо готовиться к битве. Я знаю, что встретиться с противником нам лучше южнее, и их больше, чем нас, раз в сорок. Понадобятся все силы.

Дагда мял в руках кусок хлеба, мрачно взирая на отца. Король сдвинул фигурку латника на карте.

– Здесь буду я. Мои люди примут первый удар, ваша задача – фланги и запугивание. Если арьергард противника побежит, у нас есть шанс.

Шут щелчком послал мякиш по карте.

– Все это чушь. Мы сейчас сильны, как никогда. Твои латники будут месить их центр, я подниму свежих зомби прямо во время боя. Мертвецы будут порождать мертвецов, и рано или поздно умрут все враги.

– Ты когда-нибудь делал так? – поинтересовалась королева.

– Нет. – Шут по-мальчишески широко улыбнулся. Гримаска получилась диковатая, и неподготовленный человек мог бы испугаться. – Обычно приходится тратить минут десять на каждого, а лучше хотя бы полчаса. Но сейчас я уверен в себе.

– Если в их отряде есть животные, я могу взбесить их. Кони, волы в обозе. – Королева отодвинула фигурку волка от центра сражения. – Я не хочу кидать своих подопечных в мясорубку.

– Времени на споры нет. – Оберон мрачно посмотрел на жену, затем на сына. – В бою действуйте на свое усмотрение, но помните: смерть любого из нас приведет к гибели всех. То есть выжить, может быть, получится, а вот жить как раньше – нет.

– Уж сказал так сказал, – одобрительно произнес Дагда. – Научишь потом меня так же раздувать щеки?

* * *

– Легион! Поднять знамена! Барабаны! Громче!

Молодой военачальник южан был прекрасен и грозен, как бог. Можно ли сомневаться в исходе сражения, глядя на этого льва, обещающего победу и только победу?

– Приготовиться!

Механики бросились заряжать катапульты и наводить баллисты.

Вражеское войско казалось насмешкой. Закованные в допотопные, неудобные доспехи латники, а левее – стая волков.

– Эссия, да они похожи на пугал! Взгляни! И это воины?

Кайт расхохотался так заразительно, что скоро его смех подхватила вся конница.

– Не смейтесь! – вскричала девушка. – Все не так просто!

– Железные призраки и звериные генералы, – не унимался юноша, едва не вываливаясь из седла от смеха, – стоило ли собирать против них такую армию? Хватило бы сотни смельчаков, верно, парни?

Воины загоготали, поддерживая Кайта.

– Помогите нам, боги, – шептала Эссия, в тревожном ожидании глядя на вражеские ряды.

* * *

Все было спланировано заранее. Противник должен был напасть на авангард рыцарского войска и намертво встать.

В это время с флангов из-под тонкого наста должны были вынырнуть мертвецы Дагды, сея смерть и разрушение, а сам Шут поднимал бы вновь умерших, посылая их одного за другим в бой.

Королева Льда в это время постаралась бы посеять панику среди конницы противника, не пытаясь подчинить животных, а просто вводя их в состояние бешенства.

Но сначала все пошло не так. Противник встал напротив войска Короля Льда и вместо того, чтобы честно перейти в рукопашную, обстрелял рыцарей из баллист и катапульт.

Каменные глыбы и длинные, окованные железом копья создавали настоящие просеки в рядах латников, и Оберон пустил войско в атаку – безнадежную и бессмысленную.

Из-под снега, разбуженные бегущими рыцарями, поднимались зомби и медленно ковыляли в сторону противника.

Только Королева Льда вступила в бой вовремя, хотя и ее силы были не бесконечны – несколько десятков быков, до недавнего времени тащившие боевую технику, теперь ломали ее, не чувствуя боли.

Король Льда шел впереди. За авангардом растянулись основные силы, которые при лучшем раскладе могли вообще не вступить в схватку, а теперь теряли десятки бойцов от камней и копий, перелетавших через первые ряды.

Рыцари вломились в силы противника, как клеймо в бок быка, – первые шаги легко, а потом уперлись в отчаянно сопротивляющуюся массу, которая куда хуже владела оружием, зато имела многократное численное преимущество.

Наконец в бой вступили мертвые. Они легко переносили потерю руки или колотые раны, но отсутствие доспехов позволяло просто разрубить их на части.

Дагда стоял на холме неподалеку, поднимая трупы вокруг отца, благо, тот крутил мечом не хуже, чем мельница крыльями.

Короли Льда проигрывали. Проигрывали явно, задыхаясь от того, что на одного их бойца приходились десятки солдат южан.