В итоге результат превзошел ожидания. Кинжал не успел перевернуться в воздухе и вонзился острием клинка куда-то в район носа. И, судя по смачному звуку, раздробил наемнику решетчатую кость.

«Лысый» издал утробный звук и схватился за лицо обеими руками. Но минуты его жизни были сочтены, и Стратег не стал его добивать. Да и не смог бы, потому что с левого фланга продолжал угрожать «коротышка».

Он ударил Олега снизу вверх, метя в шею. Тот не успевал защититься мечом, поэтому машинально вскинул левую руку. И, буквально, поймал тесак ладонью.

Получилось очень больно. Да что там очень – страшно, невыносимо, больно. Клинок проткнул кисть, разрезая сухожилия и перерубая пястные кости. Стратег зарычал. Заскрежетал зубами. И невероятным усилием воли заставил себя отклонить тесак в сторону.

И тут же, не давая наемнику опомниться, рубанул его мечом по ребрам. Удар, помноженный на ярость и боль, вышел такой силы, что раскроил тело «коротышки» почти пополам. Тот захрипел и рухнул на колени. Попытался удержать руками выпадающие кишки, но жизненные силы покидали очень быстро – вместе с кровью, хлещущей из подвздошной артерии. И «коротышка», суча ногами, завалился на бок.

Стратег отступил назад и огляделся. «Лысый» и «коротышка» еще агонизировали. А вот «приземистый», убитый в первые секунды схватки, мирно сидел около стены конюшни. Будто дремал.

Прижав покалеченную кисть к животу, Олег, пошатываясь, приблизился к «приземистому». Затем вытянул руку с мечом и разрезал лезвием шнурки, с помощью которых черная маска держалась на голове наемного убийцы.

Маска упала, обнажив лоб и лицо с грубыми чертами. Лицо Стратегу ничего не говорило. И это было странно, потому что он помнил едва ли не всех жителей Капитолия. Правда, в проходе было темно. А стена конюшни еще и отбрасывала густую тень.

Олег засунул меч в ножны и, схватив труп за плечо, доволок его до угла конюшни. Здесь было значительно светлее из-за фонаря, висевшего на крепостной стене. И при его свете Стратег разглядел клеймо, выжженное у наемника на лбу – немного выше переносицы. Это был так называемый «крест раба» – квадрат с буквой Х внутри.

Вот что скрывали большие черные маски! Убийц подручные Якуба нашли среди рабов. Вот почему наемники не побоялись поднять руку на самого Стратега. Им было все равно кого убивать. А посулили им, видимо, свободу.

Внезапно у Олега закружилась голова, и он едва не упал. «Наверное, я успел потерять много крови. Надо выходить на плац и звать караульных, – подумал Стратег. – А потом надо идти в лазарет. Я должен сохранить силы, иначе Якуб возьмет меня голыми руками».

Но что-то еще беспокоило его, какое-то неприятное и странное ощущение. Он сильно вспотел. Так, что пот тек ручьем, выступая изо всех пор. Но это можно было списать на последствия ожесточенной схватки и ранения. А вот…

Жар! Он явственно ощутил жар, который распространялся от раненого бедра. Не заботясь о приличиях, Олег расстегнул пояс и приспустил штаны. И ужаснулся.

Нет, рана была небольшой. Так, небольшой порез, хотя и длинный. Но за прошедшие после удара копьем каких-то несколько минут порез распух и побагровел. И это багровое пятно расползлось уже сантиметров на десять, если не больше.

Обычная рана от копья не могла так выглядеть. Тогда в чем дело?.. Неужели яд? Наконечник копья убийцы намазали ядом?! Вот почему «лысый» постоянно норовил ткнуть его…

Стратег ощутил, как немеет горло. Хотел глубоко вздохнуть, широко открыв рот. Но воздух проходил с трудом, гортань словно окостенела.

Тогда он попробовал крикнуть. Однако вместо громогласного возгласа из горла вырвался хрип и еле различимый шепот. Олег сделал два нетвердых шага и упал на колени. Попытался встать, но тут же снова упал. Сознание захлестнула мутная пелена, и он перестал что-либо ощущать.

Якуб знал толк в ядах…

Хилое человекообразное существо сидело на балконной плите пятого этажа, свесив босые лапки. И, похоже, дремало, ничуть не опасаясь сверзиться с пятнадцатиметровой высоты.

Ростом «метр с кепкой». Худое костлявое тельце прикрывает драный халат с веревкой вместо пояса. На тонкой шейке висит кособокая железная рамка непонятного назначения. Продолговатый лысый череп обтягивает морщинистая кожа. Вместо ушей – сучковатые отростки, напоминающие антенны. Безгубый рот и крючковатый плоский нос, словно вырезанный из папье-маше, наводят на подозрение об очень пьяном папе Карло.

В общем, странное существо, нечто среднее между человеком и мартышкой с примесью гоблина. И почти забавное, если не считать глаз. Они придавали комичному, в целом, облику жутковатое и сюрреалистическое выражение. До такого лица и папа Карла не додумался бы. Даже в состоянии делирия.

Ибо, во-первых, глаз было три. Во-вторых, две глазницы, расположенные в привычном месте – по сторонам переносицы, – затягивала бледно-серая, с болотистым оттенком, кожа. Под глазницами болтались короткие хоботки-щупальца, заменяющие существу нижние веки. Что касается третьего глаза, то он располагался во лбу над переносицей. И тоже имел отвисающий хоботок. Видимо, для полной гармонии личности.

Внезапно существо вздрогнуло и насторожилось. Затем сунуло за пазуху лапку и извлекло оттуда подзорную трубу.

С минуту, приставив окуляр к единственному функционирующему глазу, мутант изучал окрестности. Его тонкие и узкие губки напряглись и сжались, превратив ротовое отверстие в еле различимый на лице шрам. Еще через несколько секунд существо приложило ладошку к железной рамке и послало мысленное сообщение невидимому собеседнику:

«Люм! Здесь хомо. Двигаются вдоль насыпи… Люм, слышишь меня?»

«…Сколько их?» – невнятно прошелестело в голове мутанта после долгой паузы.

«Трое… Прости, четверо. Один идет впереди группы».

«То есть, всего четверо? Будь внимательнее, Гус… – голос в мозгу усилился и окреп. – Кто такие, определил?»

«Похожи на капитолийцев. Наверное, разведгруппа».

«На каком расстоянии?»

«Около трехсот метров».

Люм некоторое время молчал. Затем «радировал» распоряжение:

«Продолжай наблюдение. И спрячься. А то спугнешь хомо».

«Слушаюсь, Люм», – ответил Гус, продолжая держаться лапкой за железную рамку.

Одноглазый Гус имел, как и все младшие шамы, относительно слабые ментальные возможности. Потому и пользовался рамкой-усилителем, чтобы общаться со средним шамом Люмом. Ведь тот находился от него на расстоянии более пятидесяти метров. Это для двуглазого Люма полсотни метров всего ничего, раз плюнуть. А вот для Гуса далековато – даже мозг толком не пощекочешь, не то чтобы доставить ментальный посыл.

Перед тем как укрыться в дверном проеме балкона, Гус снова поглядел в подзорную трубу. Хомо находились еще далеко, а сейчас и вовсе стояли на месте – возможно, совещались.