Болты – арбалетные стрелы – в Китае и сопредельных странах изготавливались из бамбука или сандалового дерева, имевших необходимую прямизну. Бамбук обычно расщеплялся вдоль, отдельные его полоски склеивались вместе и для предохранения от сырости тщательно пропитывались лаком, а иногда обматывались шелком. Наконечники стрел были различной формы, чаще бронзовые, иногда костяные с прекрасно вырезанными украшениями. Многие из болтов снабжались оперением, выполненным из перьев хищных птиц либо из пластинок тонкой кожи. Некоторые с тыльного конца оснащались бронзовыми наконечниками, которые имели небольшие выступы для захода тетивы. Такие болты считались наиболее дорогими и престижными.

Изображения китайских знамен из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

Массовый рост численности пехоты сопровождался повсеместным использованием арбалета, который очень скоро сделал практически бесполезными боевые колесницы. Поэтому в описываемых междоусобных войнах колесницы практически не использовались, их место заняла конница, распространившаяся в Китае под влиянием кочевников.

Многозарядные арбалеты существовали в двух вариантах – как оружие залповой стрельбы и магазинные. Сведения об оружии первого рода появляются в трактате, относящемся ко II веку до н.э. Оно представляло собой станковый арбалет с широкой ложей. В ней вырезалось несколько желобов, в которые помещалось нужное количество болтов. При спуске тетивы все они разом вылетали из оружия.

Принцип залповой стрельбы применялся и в многолучевых арбалетах. В ложе такого арбалета не было отдельных желобов, а существовал один глубокий канал, куда укладывался пучок стрел. Тетива снабжалась специальной накладкой из толстой кожи или железной полосы, название которой переводится с китайского как «ковш». Возможность производить залповую стрельбу из стрелометного оружия значительно повышала боеспособность китайского войска.

К не менее оригинальным китайским изобретениям относится магазинный арбалет. Точные сведения о времени его возникновения отсутствуют, но известно описание многозарядного арбалета конструкции Чжугэ Ляна, составленное в III веке н.э. В принципе, созданное им оружие могло предназначаться и для залповой стрельбы, но размеры болтов, указанные в первоисточнике (длина всего 26 см), скорее предполагают именно магазинное оружие. Тем более что современники проявили к этому изобретению такой огромный интерес, какой вряд ли вызвало бы уже известное оружие.

Наиболее распространенным оружием ближнего боя китайских войск являлось копье. В трактате «Отборные жемчужины вещей и событий» есть такое место: «Копье – деревянное древко и металлический наконечник, идет от Хуан-ди, распространено Кун-мином (прозвище Чжугэ Ляна)». Доспехи пехоты включали пластинчатые нагрудники, кожаные латы и большие щиты. Мечи были длинными, в основном прямыми, однолезвийными, со скошенным острием, предвосхищавшим сабельные клинки. Вместе с тем, согласно китайской традиции, каждый из полководцев выбирал для себя какой-то из особенных видов вооружения – мечи, топоры, алебарды, боевые молоты и плети. Китайские исторические сочинения пестрят рассказами о подобном оружии героев-полководцев – реальном или выдуманном.

Конница в Китае появилась довольно поздно и то лишь благодаря постоянному давлению степных всадников, и к III веку н.э. принципиально не отличалась от известной нам сарматской или позднеримской; так, китайские «катафракты» имели похожие панцири и конскую броню из металлических пластинок, а лучники вооружались «длинными» луками. Нет сомнений, что причиной подобной близости было влияние Великой Степи – уникального посредника в деле трансляции военной моды. Значительная часть китайского вооружения и экипировки, испытав влияние со стороны кочевников, попадала к тем же кочевникам, а затем распространялась по самым дальним уголкам Европы.

Военные успехи Цао Цао были во многом обеспечены его продуманными реформами в экономической сфере и тем, что он умел наладить бесперебойное снабжение армии продовольствием. Добиться этого ему удалось благодаря организации государственных военных поселений (впервые они были созданы еще в 196 году вокруг новой императорской столицы, а затем и в других, главным образом пограничных районах). Цао Цао принимал на поселение безземельных крестьян, искавших убежища от постоянных войн и голода, беглых рабов, бродяг, и при этом обеспечивал всех земельными наделами. За пользование ими новые поселенцы выплачивали администрации Цао Цао налог в размере 50 или 60 % урожая. Своим солдатам Цао Цао также приказал в свободное время осваивать незанятые земли, совмещая строевую службу с обработкой полей.

В китайской армии была хорошо поставлена служба охранения, как на походе, так и на бивуаках. Но войсковая разведка совершенно отсутствовала, и сведения о противниках получали только через шпионов, что, кстати говоря, и способствовало успеху многих стратегем.

Управление войсками осуществлялось голосом, с помощью барабанов, гонгов, знамен и значков. «Забьют в барабаны – выступать; забьют во второй раз – идти в атаку; ударят в гонги – остановиться; ударят во второй раз – отступать». Знамена и значки служили для указания направления движения и для передачи команд на перестроение войск.

При рассмотрении военной истории Китая важно учитывать и то, что в стратегическом смысле большое значение там всегда уделялось дипломатии; идеальным успехом считалась победа без вступления в военный конфликт. В связи с этим существенную роль играли всевозможные интриги, хитрости, обманы и ловушки. Прибегать же к непосредственным боевым действиям рекомендовалось только в крайнем случае. При этом военные операции предлагалось не слишком затягивать. Сунь-цзы говорил: «Я слышал об успехе быстрых военных походов и не слышал об успехе затяжных. Ни одно государство не извлекало выгоды из длительной войны... Армия любит побеждать и не любит затяжной войны...»

Немалое значение в военных трактатах Китая уделялось и, казалось бы, не имеющей отношения к воинскому искусству добродетели правителя и полководца. У-цзы говорил, что «жемчужиной государства является добродетель, а не крутизна ущелий», ибо «в руках хорошего человека даже плохой метод становится хорошим, а в руках плохого человека хороший метод становится плохим». Кстати говоря, именно этот аспект деятельности полководца дает еще одно преимущество в ситуации, когда «ум противостоит уму». Чжугэ Лян всей своей военной деятельностью полностью подтвердил это положение военной науки Китая.

Впрочем, здесь следует учесть одно обстоятельство: под добродетелью китайцы подразумевают не совсем то, что видит в ней европеец. Для китайца добродетелью является точное «соответствие пути» – «никто не должен выходить за рамки предписанной ему роли». И в связи с этим главный вопрос китайской «науки побеждать» заключается не только в том, как достичь победы, но и в том, кто ее достоин.