– Ну, последние года два...

– Года два... Игорек, Кирилл и этот – как его там?

– Женечка, – Милочка задумалась. – Это с ними я пыталась плавать, когда уже и так было понятно, что воду спускают?

Климка кивнула.

– Ну да, да, чего уж там. Понятно же было изначально, что эти отношения ни к чему не приведут, а все равно начинала. Но надо же было мне с кем-то встречаться?!

– Это тебе решать, – пожала плечами Климка. – Я, как психолог, тебе ничего не могу посоветовать. Ну что, попробуем прожить сон?

Милочка кивнула и начала:

– Я прихожу в бассейн и вижу, что он полон. Я захожу в воду, плыву. Вода начинает убывать. Меньше, меньше... Я остаюсь лежать на дне. Мне обидно. Но тут вода начинает снова прибывать, бассейн снова наполняется, я плыву. Все хорошо, я получаю огромное удовольствие. Иду в джакузи...

Милочка открыла глаза и вопросительно уставилась на Климку. Климка держалась за голову.

– Ты с ума сошла? Зачем тебе нужно, чтобы вода уходила?!

– Чтобы... – Милочка растерялась. – ...получить негативные эмоции. Ну... чтобы почувствовать вкус жизни. Чтобы быть как все. Не бывает же все хорошо? Я и в бассейн на самом деле хожу за негативными эмоциями.

– Хорошо, – согласилась Климка. – Ты – обида.

Милочка закрыла глаза, вдохнула-выдохнула:

– Я – обида.

– Как ты себя чувствуешь? В каких ты отношениях с Людмилой Савельевой?

– Я себя чувствую прекрасно. Я себя чувствую нужной. Нужной Людмиле Савельевой. Ей без меня никак. Кто же будет за ней следить? Я нужна, чтобы воспитывать ее. Со мной она будет хорошей девочкой. Я...

– Ты сама-то понимаешь, что говоришь, как истеричная мамашка? – Климка вышла из роли отстраненного психолога, допила вино в бокале и махнула официанту. – Зачем тебе мамашка, когда ты уже сама взрослый человек? Что за садомазо?

– Я – Людмила Савельева... – по привычке промямлила Милочка, становясь сама собой и хватаясь за голову. – О боже! Я же уже не живу с родителями! Они что, где-то внутри у меня остались? Я поняла, я все поняла!..

– Зачем ты, я забыла, в бассейн-то идешь? – неожиданно спросила Климка.

– Чтобы удовольствие получить, – пожала плечами Милочка, думая немного о другом.

– Ага! – обрадовалась та. – И нечего мне втирать, что тебе в жизни негативных эмоций не хватает и поэтому тебе нужна эта обида! Себе-то не ври. Уж если бассейн – это твои отношения с мужиками, то не говори мне, что ты с ними знакомишься, чтобы обломаться. И не говори мне, что ты управляешь процессом: вот здесь у меня все будет хорошо, а здесь – немного плохо для равновесия. Кто воду спускает, а, Милка?

– Я не знаю...

– И почему ты решила, что не можешь быть счастлива во всех областях: и в работе, и в личной жизни?

– Ну... Это как-то слишком хорошо...

– Разреши себе стать счастливой полностью. Позволь себе преуспевать во всем. И выясни, наконец, кто воду спускает. – Подошел официант, и Климка молча ткнула пальцем в карту вин. – Будешь перепроживать сон?

– Не-а, я все поняла.

– Хорошо, тогда отметим наконец-то твой день рождения как следует!

Прошел месяц.

Милочка привыкла к тому, что ей уже тридцать, но про то, что пошел четвертый десяток, все-таки старалась не вспоминать. К тому, что в ее жизни нет Гошика, привыкнуть оказалось труднее. То есть совсем не удавалось привыкнуть.

После сеанса психотерапии с Климкой и расставания с несостоявшимся мужем Милочка поначалу почувствовала некое облегчение. Но, к сожалению, только от психотерапии. Что бы она ни говорила про бабу и воз, но Гошика ей не хватало. Как оказалось, Милочка уже привыкла звонить ему по поводу и без повода, привыкла, что дома у нее не течет кран, не отваливается полочка.

Да что там! Привыкла наша Милочка представлять себя в белом платье шагающей по красной ковровой дорожке под марш Мендельсона. Она уже и фасончик выбрала, и колечко присмотрела, и список гостей составила. И даже с Марьей Никаноровной мысленно попрощалась, каждую ночь переносясь в мечтах на улицу Марата, в их с Гошиком премиленькое гнездышко.

Поначалу Милочка, конечно, не верила, что Гошик пропал навсегда. Милочка бегала на работу, ходила в солярий и фитнес-центр, покупала продукты и одежду, общалась с людьми, выходила в свет с Климкой и совершенно не чувствовала себя одинокой. Гошик как-то незримо, но постоянно присутствовал рядом. Она вспоминала их свидания, просматривала фотографии... И ждала звонка, не сомневаясь, что он позвонит.

Так прошли первые две недели. Потом закрались подозрения. Милочка гнала их, что называется, поганой метлой. Ну не мог он просто так вот взять и бросить ее. «Просто ему нужно время подумать, принять решение, – утешала себя Милочка. – У всех свои тараканы». Утешала себя, а сама уже боялась, дергалась, переживала.

Еще через две недели Милочка снова проснулась с пренеприятным ощущением потери: она лежала на кровати, вцепившись в подушку. Вторая подушка была пуста. Милочка разрыдалась и принялась названивать Климке.

– А кто-то раньше говорил, что не хочет замуж... – Климка вставила тоненькую сигаретку в длинный мундштук и прикурила.

Они сидели у Климки дома, на кухне и попивали зеленый чай с жасмином.

– Так я раньше и не хотела... – блеяла Милочка, обливаясь горючими слезами на кухне у подруги. – Раньше не хотела. А теперь хочу. Я хочу заму-уж! Мне тридцать лет, и я хочу заму-уж! Мне надоело быть одной. Я хочу принца, который бы запросто ремонтировал компьютер и забивал гвозди. Я хочу человека, который бы меня понима-ал. Я хочу быть маленькой, и чтобы меня жале-е-ели... Я такая дура...

– Дура, конечно.

– Да я не о том. Я, представляешь... – Милочка даже подскочила и пробежалась по кухне. – Я поверила в то, что счастье возможно. Я поверила этому Гошику. Я расслабилась. Я воспарила. «Все, – думаю, – не будет больше у меня никаких проблем, потому что рядом со мной есть мужчина, на которого можно опереться». Знаешь, как это здорово, когда рядом с тобой мужчина, который всегда поможет, поддержит, подскажет? Разве у тебя не так было с Костиком?

– Не знаю... – задумалась Климка. – Я же за Костика сразу после университета выскочила. Он был моим одногодкой – такой же молодой и глупый. А уж какая у нас любовь была! Вся общага завидовала. Я его так любила, так любила, как вспомню, так до сих пор ножки подкашиваются... – Она мечтательно закатила глаза.

– И почему же вы развелись?

– Да вот, похоже, поэтому и развелись, что не было этого ощущения, что я за мужем, как за каменной стеной. Он как-то быстро из сказочного принца превратился во что-то несусветное. Гулянки, компании, домой под утро навеселе. Дома не то что гвоздик не забьет – чашку за собой не помоет. А я сразу превратилась в домохозяйку, вечно стирающую, моющую, варящую и вечно недовольную. Я еще училась, денег не хватало. Так и тянет сказать, что семейная лодка разбилась о быт. Но тут дело даже не в быте... Скорее в том, что, влюбившись, я как-то не поняла, что за человек-то рядом со мной, не разглядела. А ведь он изначально такой и был, Костик: раздолбай раздолбаем. Весело с ним было. Но с такими только веселиться и можно, а жить вместе – совершенно противопоказано.