Первые же месяцы правления триумвирата выявили разногласия и показали, что эти деятели похожи на лебедя, рака и щуку, запряженных в одну телегу, как в басне Крылова. Маленков был «лебедем», стремился как бы взлететь вверх, парить над партией, намечал практические улучшения условий жизни народа. Берия оказался «раком»: навязывал свою инициативу, собственные идеи, но ему не было доверия — на его совести оставалось проведение террора, осуждение и казнь миллионов людей. Это раздражало и пугало Маленкова и Хрущева. Берия — единственный из них имел реальную силу, и, зная его коварство, они боялись его. А третий в триумвирате, простоватый и хитрый Хрущев, был «щукой»: занимаясь партийными делами, он тащил страну в мутную воду подчинения партийной силе. Три правителя — три разные власти.

Павел слушал Семена с интересом и тут вставил:

— Да, в истории было много триумвиратов, и все они кончались победой кого-нибудь одного, более хитрого. Так бывало в Римской империи, так было после Французской революции, когда власть захватил Наполеон, и так это произошло в России в двадцать четвертом году после смерти Ленина. Был сформирован правящий триумвират: Зиновьев, Каменев, оба евреи, и Сталин. Потом он сумел избавиться от них и стал полновластным диктатором[12].

Семен продолжил:

— Вот именно, то же случилось и в этом триумвирате. Первым неожиданно сумел выдвинуться хитрый Никита Хрущев. Произошло это так: при Сталине партийные аппаратчики высшего ранга получали сверх зарплаты «конверты» — тройные оклады, которые, конечно, не облагались налогом. Но административные чины того же ранга никаких «конвертов» не получали. Маленков начал с того, что отменил «конверты» партийным боссам. Недополучив такую сумму, они немедленно пожаловались Хрущеву. В его ведении были денежные средства партии, собранные из взносов шести миллионов рядовых членов партии, каждый платил три процента от зарплаты. Из этих денег Хрущев своей властью выплатил аппаратчикам то, что «недоплатил» Маленков. Фактически он дал взятку. И эта взятка сразу повысила его авторитет в среде партийной номенклатуры.

На следующем пленуме ЦК благодарные аппаратчики избрали Хрущева первым секретарем. Это вызвало недовольство: Маленков обиделся, а Берия был возмущен таким самовозвеличиванием Хрущева. В триумвирате начался раскол. Хрущев испугался: он знал мстительность Берии и понимал, что глава карательных органов вполне может скинуть и даже арестовать его. Не прошло и трех месяцев, как Хрущев стал организовывать новую интригу — тайный заговор против Берии. Он убеждал Маленкова, что Берия задумал «дворцовый переворот»: «Неужели ты не видишь? Берия идет против партии, он подобрал для нас ножи».

«Идти против партии» было самым серьезным обвинением. Все они считали себя коммунистами до мозга костей, и никто не мог осмелиться «идти против партии». Маленков сам был рад избавиться от Берии, он стал как бы нехотя поддаваться уговорам Хрущева: «Ну, а что делать? Я вижу, но что делать?» — «Надо сопротивляться»[13].

Хитрец Хрущев проводил тайные консультации и с другими кремлевскими правителями. За триумвиратом оставался эшелон старой «сталинской гвардии» — Молотов, Ворошилов, Каганович, Булганин и другие. Их отодвинули на вторые-третьи позиции, они были ущемлены и ждали случая выдвинуться снова. Ослабление триумвирата их всех устраивало, они были согласны убрать Берию. Возникали разногласия, план действий еще не созрел, его разработку поручили Хрущеву. Они считали его простоватым мужичком, посредственностью, Иванушкой-дурачком, как в русской сказке: Иванушка всегда должен исполнять невыполнимые задания. Удастся — хорошо, а не удастся — его просто выкинут.

* * *

Если бы Берия хоть что-то заподозрил, он мог организовать вооруженный переворот. Противостоять силам его внутренних войск и МГБ была способна только армия. Для обеспечения победы Хрущеву необходимо было настроить против Берии армейских генералов. Но они слушаются только команды, и отдать ее должен авторитетный военачальник. Хрущев решил просить помощи у маршала Георгия Жукова, самого популярного в тот период полководца. Он знал: Жуков затаил обиду на Берию и будет рад погубить его. После войны с Германией Сталин обвинил Жукова в «отсутствии скромности, чрезмерных личных амбициях, приписывании себе решающей роли в выполнении всех основных боевых операций во время войны» и держал его на третьестепенных ролях. Берия начал против Жукова «трофейное дело»: его агенты провели обыск в доме маршала, изъяли произведения искусства и драгоценности, вывезенные из замков Германии. Берия даже пытался обвинить Жукова в измене и предлагал арестовать его. Но на это Сталин не смог решиться — Жуков был чрезвычайно популярен в стране, особенно в армии. И после смерти Сталина Берия был против назначения Жукова на пост военного министра, он боялся сильного руководителя армии. Поэтому Жукова назначили лишь первым заместителем министра.

По просьбе Хрущева Жуков пришел в его кабинет, на маршальском кителе сверкали три звезды Героя Советского Союза и девять длинных рядов орденских колодок — советских и иностранных. Хрущев обожал награды и засмотрелся на звезды. Понизив голос, он сказал:

— Берия пошел против партии.

Жуков понял, что в Кремле решили избавиться от Берии и нужна его помощь. Хрущев говорил о Берии, что хотел, вполне в духе его простецкой натуры была привычка слегка приврать, преувеличить. Он сказал:

— Берия хочет захватить власть и арестовать членов Президиума. Вечером двадцать шестого июня.

— Почему именно двадцать шестого?

— А в этот вечер мы все собираемся быть в Большом театре на опере, что-то про декабристов — первое представление. Как это называется?

— Премьера, — подсказал Жуков.

— Вот-вот, премьера. Там Берия решил заграбастать нас всех на выходе из театра. Ему с его дивизиями внутренних войск ничего не стоит сменить всю охрану и арестовать нас. Необходимо предупредить его действия, обезопасить и изолировать его как изменника. Но так, чтобы комар носа не подточил.

Жуков был не настолько наивен, чтобы поверить в открытый переворот с арестом правительства, да еще на премьере оперы. Но он мечтал о реванше и сказал Хрущеву с решительностью военного:

— Я могу выставить против дивизий Берии всю армию. За мной пойдут все.

Хрущев понял, что зашел слишком далеко, и даже испугался:

— Нет-нет, мы не хотим громкого дела, не хотим кровопролития, не такое теперь время. Мы с Маленковым примерялись и так и эдак. Чтобы Берия ничего не заподозрил, лучше всего арестовать его в этот самый день на утреннем заседании Президиума. Охрана сидит в отдельной комнате, под рукой у него ее нет. Но вот загвоздка: не драку же нам с ним устраивать! Он мужик здоровый, сильный, мы можем с ним не справиться. Если он вырвется и убежит, нам всем будет крышка — он отправит нас куда Макар телят не гонял, это уж как пить дать.