и снарядов. При этом немец пытался показать себя добрым, объяснил, что у него есть маленькие дети, которых надо беречь. Когда женщины спрятались в подпол, они стали задыхаться от дыма. Выбравшись из подвала, они сломали дверь и увидели, что немец поджег дом.

В гор. Наро‐Фоминске были обнаружены три изуродованных трупа красноармейцев. Одному из них немцы выкололи левый глаз, отрезали нижнюю губу, отрубили правую руку, у другого немцы выкололи оба глаза. В том же городе немцы расстреляли стариков Юхацких за то, что они не могли из‐за физической слабости выйти из квартиры. Перед тем, как расстрелять, немцы зверски издевались над Юхацким, отрезав ему уши и нос.

В Верейском районе, в дер. Рождественка, немцами была расстреляна гр‐ка Мышатина, 65 лет, за сопротивление, оказанное при поджоге ее дома.

В гор. Верея немцы заперли в подвал 50 чел. мирных жителей – стариков, женщин и детей – и подожгли дом. Население было спасено подошедшими частями.

Тульская область

По предварительным подсчетам в области сожжено 34 923 дворов колхозников, 3200 общественных построек и 570 конюшен. Немцы отобрали у населения 20 тысяч лошадей, 40,5 тысяч голов крупного рогатого скота, 525 тысяч кур, уток и гусей.

В Чернском районе немцами сожжено 100 деревень. Районный центр превращен в груду развалин. Разрушены почти все жилые дома. При отступлении немцы взорвали городскую больницу, где находились раненые красноармейцы, и тюрьму, где содержались арестованные немцами советские граждане.

В дер. Поповка немцами были загнаны в сарай 140 пленных красноармейцев, после чего сарай был подожжен. Погибло 95 человек.

Начальник 2‐го управления НКВД СССР Федотов

Ретроспектива

То, что творили потомки тевтонцев на нашей земле, не вкладывается в сознание нормального, цивилизованного человека. «Новый порядок» нацистами Третьего рейха насаждался изуверством, основанном на человеконенавистничестве к другим народам, особенно славянам. Они себя считали ариями – белокурыми бестиями, сверхчеловеками, посланными на землю небесами. «Новый порядок» в гитлеровской Германии держался на нацистской расовой политике – политике расовой дискриминации и ксенофобии, основанной на концепции расовой гигиены.

Надо отметить, что во многих европейских и американских странах расизм в ХIХ веке и в начале ХХ столетия не находился под запретом. А вот с приходом к власти нацистов в 1933 году в Германии во главе с Адольфом Гитлером и его сподвижниками получил государственную поддержку.

В ходе Второй мировой войны, особенно в Великой Отечественной войне на территории Советской России, фактор репрессий по отношению к мирному населению был крайне жесток. На оккупированных вермахтом землях разделение на высшую и низшие расы затрагивало как гражданское население, так военнопленных. Фашисты к евреям, цыганам и славянам относились как к скоту.

Идеи «второсортности» и «расовой неполноценности» славян зафиксированы еще в работах французского писателя‐романиста, социолога, автора «арийской» расовой теории графа Жозефа Артюра де Гобино. Эти его идеи были взяты на вооружение национал‐социалистами Третьего рейха. Как раз книга Гитлера «Моя борьба» уже содержит идеи расового превосходства германских народов над славянскими, особенно в России.

Стихотворение Константина Симонова «Убей его» (Если дорог тебе твой дом) призывает к отмщению за те злодеяния, которые принесли на нашу Родину жестокие оккупанты. Не случайно стих заканчивается такой концовкой:

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

По собственному признанию автора стиха, он написал его за один день летом 1942 года, находясь на фронте – на Волге, к которой подступали немцы. 18 июля 1942 года стихотворение было впервые опубликовано в газете «Красная Звезда».

Писатель Михаил Алексеев высоко ценил это поэтическое произведение в военной пропаганде:

«Мне, политруку минометной роты, в самые тяжелые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: «Ни шагу назад!». Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова «Убей его!» – стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши солдатские души».

А поэт Михаил Львов заявлял так:

«В 1944 году на Сандомирском плацдарме, за Вислой, говорил мне мой друг‐танкист о стихотворении Симонова «Убей его!»: «Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза. Оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер…»

А 24 июля того же года в «Красной Звезде» появилась небольшая прозаическая публикация Ильи Эренбурга под названием «Убей!». Начиналась она такими словами:

«Вот отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах:

Управляющий Рейнгардт пишет лейтенанту Отто фон Шираку:

«Французов у нас забрали на завод. Я выбрал шесть русских из Минского округа. Они гораздо выносливее французов. Только один из них умер, остальные продолжали работать в поле и на ферме. Содержание их ничего не стоит, и мы не должны страдать от того, что эти звери, дети которых может быть убивают наших солдат, едят немецкий хлеб. Вчера я подверг легкой экзекуции двух русских бестий, которые тайком пожрали снятое молоко, предназначенное для свиных маток…»

Матеас Цимлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху:

«В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью…»

Некто Отто Эссман пишет лейтенанту Гельмуту Вейганду:

«У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву. И подумать, что это – люди…»

«Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, издеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что, умирая, люди едят траву, червей, а поганый немец с тухлой сигаретой в зубах философствует: «Разве это люди?..»

Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы – не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих и будет мучить в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей