— У нас трое деток!

— Только не отдавайте в нашу школу.

— Поздно, в следующем году придем.

— О боже… — завуч закатила глаза, но счастливая улыбка выдавала ее истинные чувства. — Ладно, кто еще?

Взвился лес рук.

— Давайте, пусть кто-нибудь просто выйдет вперед, а то решите, что я специально выбираю тех, кого помню.

Женщина в деловом костюме сделала шаг из первого ряда.

— Меня вы точно не помните, — тряхнула она головой.

— Конечно, помню, — усмехнулась завуч. — Алиса Северова. Ты училась всего один год в девятом классе. Удивлена, что ты пришла. Ты писала великолепные статьи в школьную газету, мы обсуждали их на каждом педсовете.

Алису, кстати, я тоже помнила.

Очень хотела быть на нее похожей — такой же независимой и яркой.

— А теперь давайте поприветствуем нашу выпускницу, ставшую певицей. Маленькая музыкальная пауза, чтобы вы немного отдохнули. Кстати, в школе она ненавидела уроки музыки. Никогда не ставьте крест на своих детях, даже если они утверждают, что алгебра им никогда не пригодится. Вдруг у вас вырастет новый Перельман? — и завуч тем же властным жестом пригласила Наташку в центр сцены.

Она, кстати, была чуть ли не единственной моей подругой в школе. Учила меня краситься, а я помогала ей с химией. Вытаскивала меня на школьные дискотеки и подговаривала своих кавалеров меня приглашать на танцы. Всегда звала меня на свои дни рождения и отдавала старую одежду, которая выглядела моднее и ярче моей новой.

А еще она была единственной, кому я говорила про то, что влюблена в Илью. Один раз мы даже подсмотрели в школьном журнале его адрес, нашли дом и несколько часов наматывали вокруг него круги, потому что мне очень хотелось его увидеть.

Наташка фыркала, что нечего так унижаться из-за какого-то парня, но продолжала ходить вместе со мной. Только когда мы замерзли, а свет в его квартире погас, мы пошли по домам. Мне тогда здорово влетело за позднее явление.

Я покосилась на сидящего рядом Илью. Как-то мы с ним на этой встрече слишком много общаемся. Она запросто подумает, что я решила тряхнуть стариной и закрыть таки этот гештальт школьных лет.

* * *

После музыкальной паузы — а Наташка и правда неплохо пела! — официальная часть закончилась, и все стали разбредаться кто куда. Одни снова по классам общаться друг с другом, другие шли поболтать к любимым учителям, третьи разглядывали фотографии со школьных праздников, вывешенные в столовой. Из актового зала выносили стулья — собирались устроить дискотеку.

Я не удержалась и сбегала обнять своего любимого учителя информатики и поблагодарить за теплые слова, а потом нырнула за кулисы и пробралась в каморку за сценой. Наташка была еще там и очень мне обрадовалась:

— Кондратьева! Явление Христа народу! Пошли покурим и расскажешь, кто тебя уломал все-таки прийти, если не я! Буду ревновать, сразу говорю.

Несмотря на нашу дружбу в школе, после ее окончания мы как-то разошлись в разные стороны. Она поступила в институт туризма, я на рекламное отделение журфака. У нее появились поклонники и тусовки, у меня — активная политическая жизнь. Сложно было учиться среди лучших новостников, которые уже работали на телевидении и в газетах, и не вовлекаться в эту движуху.

Я приходила в гости к Наташке и вываливала на нее гору важных новостей, призывала сходить на митинг, на встречу с местными депутатами или хотя бы подписать петицию. С жаром делилась своим возмущением по поводу очередной глобальной несправедливости.

Она выслушивала меня со скучающей улыбкой и все реже и реже звала на свои тусовки с новыми подругами. Впрочем, мне тоже были неинтересны закрытые вечеринки в ночных клубах и бары, где можно потанцевать на стойке за бесплатный коктейль.

У нас оказались слишком разные интересы.

Это с годами, лет через десять после выпуска, начинаешь ценить любого человека, с которым не противно, не скучно и есть хоть одна общая тема для разговора.

А в юности кажется, что и дальше друзья будут нанизываться на твою жизнь так же легко как в школьные и студенческие годы. Только отрастают колючие шипы принципов и все сложнее притираться к новым людям. Со многими из тех, кто мог бы стать близким, больше не подружишься так просто. Они уже при встрече высказали что-нибудь слишком радикальное и теперь подавать им руку уже не комильфо.

Вот и остались протянувшиеся ниточками соцсети, поздравления с днем рождения в которых все короче с каждым годом, пока не вырождаются до картинки в личку.

Но раз сегодня день ностальгии, ностальгнем и с Наташкой?

Курилка на территории детского учреждения в наше суровое время — это все равно что устроить бордель в школьном подвале. А ведь, помню, в далекие либеральные годы у нас в школе разрешали курить тем, кому уже исполнилось шестнадцать и кто принес справку от родителей. Сейчас мы переглянулись и все-таки решили соблюсти закон и выскочили через дыру в заборе к трансформаторной будке. Судя по количеству окурков за ней, не одни мы были такие умные.

— Ну что, Ритка, — Наташка ловко выудила длинную сигариллу из яркой пачки, я жестом отказалась. — Видела уже нашу подругу с пониженной социальной ответственностью? Как тебе ее губищи?

— Ты про кого так нежно? — изумилась я.

— Про Рикиту же! — Наташка постучала мне пальцем по лбу. — Или у нас еще кто-то из девок себе губы наколол так, что кажется — осы покусали?

— А что с ней? — все еще не понимала я. — Ты ее так за губы приложила?

— Когда все в актовый зал ломанулись, она в спортивной раздевалке заперлась с Протасовым. И они там не челночный бег тренируют явно.

— Серьезно? — я представила картиночно-глянцевую ухоженную куколку Рикиту и пузатенького Протасова в недвусмысленной позе и сделала это зря. — Он же… Фу!

Наташка хрипло рассмеялась, глядя на мою реакцию, затянулась и выпустила дым в предзакатное небо.

— Она в него весь десятый класс была влюблена. Помнишь, он ходил тогда в качалку и был такой гладкий мускулистый пупс со светлыми кудряшками? По нему половина девок вздыхала, но ее прям клинило. Может, она до сих пор вместо лысинки видит те кудряхи.

— Она же замужем?

— Ну так муж в Германии. О чем он не знает, то ему не навредит.

— Блин…

Я так растерялась от ее демонстративного цинизма, что забыла даже про свою роль успешной звезды и независимой женщины. По хорошему это я должна была говорить текст про «муж далеко», но…

— Сафронова не приехала, кстати? Разжирела и стесняется? — Наташка докурила и вытащила следующую сигарету. Щелкнула зажигалкой. Мы же тут сплетничать, я так поняла, под это дело можно и пачку уговорить.

— Нет, там всего человек пятнадцать. Морозов, Синаева, Чернозуб, Вешнякова…