Как-то моя мать должна была выступить перед выпускниками Барнард-колледжа, добившимися успеха в жизни. Незадолго до ее семидесятипятилетия ей позвонила студентка, чтобы взять интервью. Молодой журналист начала с комплиментов моей матери за ее помощь людям, страдающим от алкоголизма, во главе большой некоммерческой организации. «Когда она спросила, как я попала в это поле деятельности, – с сухой иронией рассказывала мне потом мать, – я сказала этой серьезной девушке: „Барбара, дорогая, я пропила свой путь туда“».

Когда я была ребенком, моя мать пила, чтобы притупить свою эмоциональную боль. Она становилась все более несчастной и беспокойной, единственный смысл и цель ее жизни заключались в любви к семье. Однако когда мне было 16 лет, она уже не могла игнорировать тот факт, что ее пьянство причиняет страдание самым близким для нее людям. Ни хорошо знакомые способы отрицания, ни попытки все скрыть или угодить другим – ничто из этого уже не работало. Ее жизнь полностью вышла из-под контроля. Моя мать «достигла дна».

В программе 12 шагов анонимных алкоголиков (АА) говорится, что подлинное избавление от зависимости становится возможным, когда человек «достигает дна». При поддержке АА моя мать смогла признать болезнь и начать с ней бороться. Она встретилась со своим страданием лицом к лицу, признала свою неуверенность и стыд и открылась этим переживаниям. Так, в ее жизни снова появился смысл. За годы реабилитации она смогла взглянуть на себя шире. Она больше не была той маленькой девочкой, которая чувствовала себя ненастоящей и не достойной внимания. Она осознала, что ее идентичность не зависит от попыток угодить другим. Теперь источником ее отношения к работе и окружающим была глубокая подлинная забота. Но чтобы выйти из транса неполноценности, моей матери понадобилось остановиться и принять свою боль.

Поэт Руми видел четкую связь между нашими ранами и нашим пробуждением. Он советовал: «Не отворачивайся. Пристально гляди на забинтованное место. Именно через него в тебя входит свет». Когда мы смотрим прямо на забинтованное место, не пытаясь игнорировать его, мы становимся более чуткими к себе. Благодаря такому вниманию в нас может возникнуть свет мудрости и сочувствия.

Так, сильное страдание может стать причиной глубокого духовного прозрения и открытия. Почти у каждого из нас были периоды, когда жизнь, казалось, рушится. В такие моменты все убеждения, на которых строилась наша жизнь, перестают служить якорем. Мы думали, что знаем, как жить, но теперь как будто оказались в бушующем море. Когда шторм утихнет, мы посмотрим на жизнь свежим взглядом и увидим ее с поразительной ясностью.

Со временем я начала рассматривать все, что случилось в ретритном центре, не как предательство учителя, а как возможность увидеть, насколько сильно я предаю сама себя. Моя защитная стратегия не выдержала его атаки, и все рухнуло. Нестерпимые мучения, которые я испытывала, сделали явной боль от собственной неполноценности, с которой я жила многие годы. В основе моего транса лежал страх быть ущербной, и в попытках доказать свою состоятельность я упустила много прекрасных моментов жизни. Подобно тигру Мохини, я сама создала себе тюрьму, и поэтому не жила полной жизнью. Радикальное принятие всех моих страхов и чувства несовершенства стало для меня единственным способом освободиться. Обратив внимание на забинтованное место – приняв боль, от которой я бежала, – я научилась доверять себе и своей жизни.

Практика радикального принятия настолько противоречит нашей культуре неприятия, что она может быть сложна для понимания. Может показаться, что я говорю о пассивности или потакании слабостям, или об оправдании плохого поведения. «Я практикую радикальное принятие, поэтому не осуждайте меня за то, что я отказываюсь брать на себя ответственность на работе или груба и безразлична по отношению к семье». Радикальное принятие – очень мощная практика, поэтому я хотела бы более подробно остановиться на возможных ошибках.

Радикальное принятие – это не пассивность. Самое большое заблуждение заключается в том, что мы считаем: принимая себя такими, какие есть, мы теряем мотивацию меняться и развиваться. Принятие может быть неверно истолковано как оправдание плохих привычек: «Я такой, какой есть. Примите это или уходите». Или, возможно, мы хотели бы измениться в лучшую сторону, но приходим к выводу: «Я такой, какой есть, меня все равно не изменить». Принятие может означать, что мы смирились с тем, какие мы есть, что часто означает «недостаточно хороший». Но, согласно прозрению психолога Карла Роджерса: «Любопытный парадокс заключается в том, что, лишь приняв себя таким, какой есть, я смогу измениться». Глубинный смысл нашего существования – пробудиться и процветать. Я раз за разом убеждалась в том, что привнесение радикального принятия в любой наш опыт ведет к важнейшему сдвигу, открывает путь к подлинной перемене. Далее приводится много примеров, как в результате практики радикального принятия меняются, на первый взгляд, неразрешимые ситуации и глубоко укорененные привычки.

Радикальное принятие не значит, что мы отождествляемся со своими ограничениями. Оно – не оправдание для отступления.

Возможно, мы говорим себе, что у нас недостаточно опыта для работы, которой действительно хотим заниматься, так что мы даже не пробуем ее получить. Мы можем, основываясь на прошлом опыте, прийти к выводу, что не приспособлены для близких отношений и потому одиноки. И хотя в наших предположениях может быть доля истины, радикальное принятие предполагает, что мы четко и благожелательно осознаем свои способности и пределы и не позволяем историям, основанным на страхе, ограничить нашу жизнь.

То же самое относится и к физическим вызовам. Что, если бы мы попали в аварию и остались парализованными ниже пояса? Если бы нам сказали, что мы больше никогда не сможем ходить, означает ли принятие этого факта, что мы смирились с нашей безнадежной судьбой? Откажемся ли мы от возможности вести полную и счастливую жизнь? Радикальное принятие не означает, что нам надо было бы отрицать боль, вызванную утратой возможности двигаться. Мы бы отдали должное нашим чувствам и реакциям. Мы бы честно оценили, как отразятся эти новые ограничения на нашей работе, сексуальной жизни, родительстве и домашних делах. Но радикальное принятие также означает и то, что мы не должны упускать из виду другую важную истину: существуют бесконечный созидательный потенциал и возможности, пока мы живы. Принимая истину о том, что мы не знаем, как сложится дальше жизнь, мы открываемся для надежды. Мы готовы двигаться вперед энергично и охотно. Прекрасный пример – жизнь актера Кристофера Рива, которого парализовало после падения с лошади. Он доказал, что мы можем направить все наши силы на восстановление – «пойти на все» в физиотерапии, сохранить полноценные отношения с другими и использовать любой опыт для развития и дальнейшего обучения. Встречая наш непосредственный опыт с ясностью и добротой радикального принятия, мы обнаружим, что при любых обстоятельствах можем жить созидательной и полной жизнью.