ОК, тогда Женщина умрет одна. Она выкрадет выходной и умрет. И будет поздно. Или вовремя. Во время. Время — во! — Как смерть? — Спасибо, хорошо.

Август—сентябрь 1996 г.

Автор данного текста вымышлен, любые совпадения с реальным человеком случайны.

Индия — музыка и молчание, гашишные аутодафе с тяжелыми чиламами, базар и благодать или благодать базаров, бедный, бедный Базаров, он бы сошел с ума, свихнулся, возлюбил людей и лягушек или стал саду — маркиз де Сад, моющий ноги в Ганге, он еще не вернулся, а его уже провожают снова. В кафе на крышах в плетеных бамбуковых креслах — серьезные европейцы, сосредоточенные лица, стаканы с соком и ласси, полные пепельницы, с каким вниманием читают они книжки на закате Европы. Et vous mademoiselle, pratiquez — vous l'yoga ici? ça, c'est très utile.[28]Вакханалия специй и аскеза саньясинов, коровы только что не говорят по-английски, бегущий гребень бархана, мираж, искушение и искупление грехов разом, разлом, зазор, отрыв и — отрада, материализуется и тает, чтобы возникнуть через мгновение тысячей новых ликов, подкинуть вверх тысячей рук, вверх ли?

Аскетичные, выкрашенные желтой, розовой и салатной краской ашрамы Ришикеша, с солнечными свастиками, заброшенные храмы любви в джунглях — обезьяньи стаи их единственные прихожане и паломники — христианские храмы, индуистские храмы, ступы, синагоги, сикхские храмы, мечети, Гоа-эсперанто — страсть и транс охреневших тревеллеров, провал, прорва, предел и ЛСД-прасад, барабаны, перепутавшие бараку с баркаролой, литании и камлания флюоресцентных шаманов конца двадцатого века, возвращение Кецалькоатля в Америку, перепутанную с Индией, цикл завершается, и Индия спутана с Америкой вновь, но уже богами. Да не все ли равно? Планета на планете. История остановилась? Кончилась? Chill out, friend.[29]Никто не в курсе того, что она была. Не страна, а дуновение, мановение, марево, зияние. Ты либо уезжаешь, либо остаешься навсегда, это не вопрос недели или месяца. Ты либо здесь, либо где угодно — в Москве, в Лондоне, в Токио, в Кисловодске, в Фениксе, it doesn't matter, friend, it doesn't matter.[30]Но и здесь ты чужой — восторженный призрак, человек без языка и истории, кентервильское привидение, заблудившееся в Гималаях, недовсплотившаяся христианская душа, очарованная обещанием нирваны, смятенный «другой», никогда не ты, некто в промежутке, в прорехе, скользящий, мигрирующий, мающийся, пленник майи, никто, майский кот, прыгнувший с обледеневшей московской крыши за птичкой и зависший над пропастью, запутавшийся в листьях баньяна, чертыхающийся, орущий и молящий о помощи — мяу-ау-а-а-ау — а окружающим слышится ОМ-М-М, какой занятный чужеземец, какой шутник и забавник, я хочу сфотографироваться рядом с ним, one picture, please[31]…— …Ты едешь в Индию, Настя? я тебе немного завидую, вот так вот, спонтанно, зто хорошо, это правильно, я думаю, ты многое там поймешь про себя, совершенно другая культура, это задаст тебе вектор развития на какое-то время вперед, а с кем ты едешь? я его не знаю? а я вот перестановку сделал, нравится? вот думаю компьютер купить, ты там потусуйся, найди людей, я тоже хочу туда съездить, и привези разные музыкальные инструменты, если будет возможность, Настя, ты меня слышишь?

Андрей делает многозначительное лицо, как он похож на дракончика, я замираю в кресле, не в силах пошевелиться, стены стекают на пол и застывают волнами — ау, Настюш, ты где? я совершенно не могу понять, что с тобой происходит, такое ощущение, что твое тело здесь, а ты уже там, ау, Насть, ну очнись, я купил звездочки на потолок, они светятся в темноте, вот я думаю, они на побелке будут держаться или нет? черт, а, отваливаются, а если их на клей посадить…

Я еду в Индию? Слова долетают с опозданием, вибрируют, заплетаются в жгутики и снова сгущаются, африканские узоры на стенах пляшут и гримасничают, я полулежу в кресле, курю и наблюдаю, как Андрей суетится по Комнате, залезает на стул, балансирует на одной ноге, пытается прилепить в центре потолка белую пластиковую звезду, она отваливается, он трет потолок мокрой тряпкой, на потолке образуется грязное серое пятно с неврастеничными очертаниями, в окне тяжело шевелятся голые ветви, семья ворон что-то делит на балконе, снег в конце марта — разновидность китайской пытки, Андрей вновь с силой шлепает звездой о потолок, все это напоминает пародию на древний спектакль, о котором я читала в одной из святых книг, день не помню какой, звезда падает на пол, Андрей идет за клеем, возвращается со здоровой пластмассовой банкой, пытается отколупать кусочек засохшего клея, бросает банку, снова уходит и на этот раз приносит маленький тюбик, выдавливает янтарную медовую каплю и в очередной раз прижимает звезду к потолку, свершилось, пятиконечное искусственное чудо сиротливо царит на мокром пятне.

С кем я еду? Кстати, это вопрос. Я тоже его не знаю. Месяц назад Маринка, уезжая в Италию, делала ISIC[32]и познакомилась с молодым человеком, ксерившим путеводители по Индии и Непалу. Они разговорились, обменялись телефонами и разошлись. Молодого человека звали Володя, и он собирался освятить своим присутствием загадочный Восток в марте. Нас это устраивало. Впервые за два года разговоров о том как хочется, надо бы, все другое, было бы классно, зимой все едут в Гоа, пожить в монастыре, научиться играть на барабанах, и вообще, впервые кто-то, пусть совершенно незнакомый и, может быть, абсолютно чужой и чуждый, сказал — в конце марта.

Мы поговорили пару раз по телефону — спокойный голос, все складывается само собой, вы узнавайте насчет билетов, я тоже буду узнавать — естественно, я не стала ничего делать, университет, работа, французский, постоянная головная боль, визиты к иглотерапевту, чтобы что-то, наконец, сделать с этой болью, клубы, книжки — в метро, на работе, во время семинаров в университете, до трех часов ночи… Потом я заболела, резко, с температурой сорок, я знала, куда влезла и за что получила по мозгам и по всем остальным частям тела, я лежала в постели, читала молитвы и задыхалась от слез. Володя позвонил в среду вечером, вежливо осведомился, как у меня дела, и деликатно сообщил, что забронировал два билета на субботу, Москва—Дели. Если я согласна…

Андрей снова начинает бегать по комнате, садится в кресло, нахохлившись, поджав ноги, что-то напевая — как-то мне холодно, тебе не холодно? а мне вот холодно, Индия, значит, это хорошо, есть в этом какая-то сермяга, чай хочешь? там сыр есть в холодильнике — вытаскивает сигарету — значит, тебя не будет на мой день рождения? очень жаль — ищет зажигалку, ее нигде нет, он снова вскакивает, громыхает на кухне, раскидывает все на столе в комнате, в другой комнате, на шкафу, на полках, среди книг, по карманам, в моем рюкзаке — у тебя же наверняка есть — у меня нет — ну посмотри получше — у меня правда нет, что ты такой дерганый — я не могу с тобой общаться, ты какая-то очень спокойная, я тебя никак не зафиксирую, тебя здесь нет — не надо меня фиксировать — я протягиваю руку к подставке для ароматических палочек, возле которой Андрей все перерыл минуту назад, беру черную зажигалку и протягиваю ему — все хорошо, Андрюша, расслабься, я поздравлю тебя с днем рождения по телефону…