Тут как бы сказалось давнее уже противостояние: «Москва – вся страна». Москву повелось тихо ненавидеть с тех времен, когда Брежнев начал строить коммунизм в одном отдельно взятом городе, в результате чего чуть не вся страна ездила в Москву за продуктами… Понятное дело, образцовый коммунистический город должен был стать ненавистным всей остальной – необразцовой и некоммунистической – стране. Но при чем тут, спрашивается, нынешний мэр?

Она проявлялась часто, эта нелюбовь, в том, с каким удовольствием Дума урезала городской бюджет, на который ее власть вроде бы и не распространялась, в том, с каким удовольствием транслировали на всю страну травлю мэра и с каким удовольствием эту травлю наблюдали.

– Да что ему не работать, – говорили другие губернаторы, – они же там, в Москве, за наш счет жируют, на денежных потоках сидят…

Напрасно столичный мэр доказывал, что говорить так – все равно что говорить о тетках, которые в Мирном на сортировке пересыпают алмазы из одной эмалированной кастрюли в другую, будто они, эти тетки, сидят на несметных богатствах… Впрочем, чего они стоят, все эти аргументы, – блеск чужого богатства всегда ослепляет сильнее самих драгоценностей.

И вроде бы вот сейчас, когда выборная кампания закончилась и мэр снова триумфально победил на выборах, нет-нет да и выплеснутся наружу отголоски той ненависти – вулкан все работает, то и дело видишь или слышишь в средствах массовой информации:

«Ревизия организаций, занятых на строительстве МКАД, – убедительное свидетельство нечистоплотности московских чиновников!»

«За великими стройками мэру некогда подумать о реальных нуждах горожан – вместо третьего кольца городу не хватает простых подземных переходов (или туалетов – смотря по тому, какой пафос нагнетает издание)».

«Москва, прогнили купола!» – этот ликующий перифраз, набранный огромными черными буквами, сопровождал в газете грустное в общем-то сообщение, что в одном из любимых детищ мэра, совсем недавно сооруженном комплексе на Манежной, потекла крыша.

Ну и так далее…

Все это была, так сказать, предварительная информация к размышлению, навоз, удобрение, на котором должна была вырасти более или менее убедительная версия, объясняющая причины покушения на одного из самых верных и самых надежных сподвижников мэра – на его зама по правительству и личного друга Георгия Андреевича Топуридзе…

Впрочем, все это, конечно, интересовало меня постольку-поскольку…

Якимцев листал протоколы осмотра места происшествия и допросов свидетелей и слегка про себя дивился: налицо был тот редкий случай, когда картина событий оказалась зафиксированной в ее, так сказать, первозданном виде. Через пятнадцать минут приехала «скорая», а еще через пять – бригада местного управления внутренних дел, которая произвела оцепление. Затем прикатила оперативно-следственная группа ГУВД. Так что и следы сохранились и могли сказать сыщикам все что могли, и служебная собака, с ходу взяв след, уверенно потянула в сторону Вознесенского переулка, где киллера позже видели прохожие, с чьих слов даже был составлен словесный портрет и фоторобот – киллер, как это ни странно, уходил в открытую, без маски, на ходу бесцеремонно распихивая встречных, так что запомнился доброму десятку человек. Правда, куда именно он все-таки уходил, ясности не было, как не было ее и с тем, сколько еще человек участвовало вместе с ним в покушении, велика ли была группа… Как бы то ни было, оперативники «с земли» возникли настолько вовремя, что зафиксировали по горячим следам все, что было можно, и даже произвели опросы очевидцев…

Исходя из содержимого следственного тома, что лежал сейчас перед ним, Якимцев прикинул «фронт предстоящих работ» и тоскливо вздохнул. «Фронт» этот выглядел весьма внушительно и как-то на удивление не вдохновляюще – сплошная рутина. Надо было теперь уже целенаправленно, поподробнее допросить нескольких очевидцев – раз. Надо было произвести допрос родственников и сослуживцев потерпевшего – два. И это при том, что нередко такой допрос ничего не дает, а времени отнимает страшно даже подумать сколько. Нужно было побеседовать, и, очевидно, не один раз, с самим Топуридзе – уж он-то наверняка заинтересован в том, чтобы вспомнить хоть какие-то подробности, высказать хоть какие-то версии, объясняющие факт покушения. Ну и самое тоскливое и бумажное – изучение служебной деятельности Георгия Андреевича. За просто так ведь никого не убивают подобным образом… Тут для уяснения мотивов, двигавших преступником, хорошо бы знать как можно больше: какие решения Георгий Андреевич принимал в последнее время, с какими людьми встречался, кому отказывал, кому давал добро, какие распоряжения или платежные документы подписывал. Все это морока совершенно особая. Сначала переживи скандал, который тебе устроят по месту работы жертвы, не желая, естественно, ничего показывать постороннему для них человеку, да еще слуге закона. А пережив этот скандал, покорпи-ка над папками каких-нибудь идиотских приказов по учреждению или над бухгалтерскими счетами, платежками, балансами… Или над теми и другими вместе, сведенными в отчеты, предназначенные для того, чтобы обмануть государство и своих же сотрудников из числа непосвященных… Но тут, что называется, выбирать не приходится: хочешь не хочешь, а делать это рано или поздно все равно придется.

Подумав, Якимцев решил, что сам он отправится на место происшествия, одного из членов следственной группы, а именно дотошного Сидорчука, пошлет в местное управление внутренних дел – добрать протоколы следственных мероприятий и поспрашивать ребят там, «на земле». А ну как они что-то такое заметили, что и в протоколы не попало, вдруг оно, это «что-то», окажется очень важным… А на бумаги, в мэрию, он отправит прикомандированную к ним от МУРа оперуполномоченного старшего лейтенанта Елагину. Леночка – умница, красавица, и такая бумажная работа ей, аккуратистке, вполне может прийтись по душе. Главное – внушить ей, что важнее этого дела ничего нет и быть не может. Но это уж он сам должен постараться навешать лапши на уши не слишком опытному старшему лейтенанту милиции Елене Петровне Елагиной как можно убедительнее. Хотя почему лапши? В бумажных хитросплетениях добросовестный глаз способен открыть мно-огие тайны, спрятанные за семью печатями. Можно, скажем, утаить сам факт воровства, но всегда ли удается скрыть факт расходования уворованных денег?

Его же самого интересовало, конечно, не место происшествия вообще – у него был совершенно конкретный интерес. Во-первых, девочки-продавщицы из магазинчика «Продукты на Клеонтьевском», где Топуридзе нашел первое укрытие. А во-вторых, конечно, тот охранник фирмы «Квант», который принял непосредственное участие в развернувшихся событиях. Если верить тому, что говорил этот охранник, Соколов Андрей Леонидович, он пытался оказать преступникам реальное сопротивление, даже вроде бы стрелял в сторону нападавших, но не попал и в конце концов был обезоружен преступниками, страховавшими киллера, получил черепно-мозговую травму (в деле присутствовала медицинская справка из травмопункта об опасном для здоровья ушибе затылочной части головы и обширной гематоме пострадавшего)… Как бы то ни было, а табельное оружие Соколова А. Л. – а это была не газовая какая-нибудь игрушка, а пистолет Макарова, 9 мм – оказалось в руках преступников, и, мало того, именно из него, кажется, был убит водитель, везший Топуридзе.