карканье. Почему именно оно? Откуда взялся тот странный ворон, который сначала изувечил ей руку, а теперь словно наблюдает и напоминает о своем присутствии.

– Деда, скажи, а ты знаешь, как избавиться от этого… – Оля замялась, не зная, как назвать то, что с ней происходит вот уже на протяжении двадцати пяти лет, – …дара? – последнее слово она произнесла чуть слышно.

От ее вопроса лицо Николая Петровича стало хмурым, резче обозначились морщинки. Он задумался, решая, рассказывать ли то, о чем знает, или нет. Стоит ли расстраивать внучку, не по своей воле обреченную на такое существование?

Раздумывал мужчина недолго, а потом заговорил, смотря в одну точку над головой Оли. Он словно перенесся мыслями куда-то далеко, туда, откуда давно уже ушел.

– Когда был еще молодым, лет двадцать, не больше, я видел, как страдает моя сестра. Изводит себя после этих проклятых снов, которые не давали ей нормально отдыхать по ночам. Они приходили к ней не так часто, как к тебе, но все же после них она ходила сама не своя. Я уже тогда знал, что, стоит ей родить дочь, в тот же день моя любимая сестренка умрет. И я стал искать возможность избавиться от проклятья. Спрашивал, узнавал, кто еще из семьи владел даром и с кого все началось. Мне так никто и не дал внятного ответа. А когда я пытался настаивать, на меня смотрели как на врага. Раньше не приветствовалась какая-либо магия. Сейчас-то всякие гадалки и колдуны делают из нее бизнес, а в мое время их бы давно уже осудили и подвели под трибунал, – Николай Петрович покачал головой, а потом продолжил: – Так вот, я, когда не нашел нужного мне ответа, вспомнил про одну травницу. Тетя Нюра ее звали. Дед рассказывал, никто не знал, как та появилась в деревне. Просто пришла и стала жить в заброшенном доме. Дед тогда еще ребенком был, а она – уже старухой, и тем не менее его пережила. А он ведь умер в глубокой старости. Многие говорили, мол, травница эта с нечистой силой дружит. Я тогда к ней пошел, несколько дней порог обивал, а бабка только меня к лешему посылала и дверь перед носом захлопывала. Когда же поняла, что не уйду, пока правду не узнаю, то смирилась и в дом пригласила. Пообещала рассказать, откуда дар этот взялся, если только я на сделку с ней пойду.

– Какую сделку? – перебила Оля, нетерпеливо постукивая пальчиками по кружке.

– Я принимаю ее знания, обучаюсь всем премудростям, а она открывает мне правду.

Старик замолчал, словно вспоминая то, о чем ему трудно говорить.

– Ну, деда, не томи! – подогнала его Оля.

– Так вот, – продолжил Николай Петрович. – Я согласился. Учился в растениях разбираться и запоминать какое от чего лечит, вставал на рассвете, иногда и в полночь, собирал травы, а потом правильно их сушил. Как оказалось, нелегкое занятие. И вот, спустя целый долгий год, когда старуха убедилась, что я освоил знания и все же есть от меня толк, она рассказала. Моя прапрапрабабка происходила из богатого рода купцов. Первая красавица на деревне, все парни головы сворачивали, когда встречали ее на своем пути. А девка в простого конюха влюбилась. Небогатого, да еще и женатого в придачу. И решила красавица отбить его у жены. Это не привечалось, если бы отец узнал, то выпорол при всем честном народе, но гляди-ка, не побоялась. Видать, сильно любила. Не знаю как, но девица добилась взаимной симпатии, и они стали тайком встречаться. Подговорила она мужика жену бросить, а та на сносях была. Конюх же, повинуясь своему затуманенному страстью мозгу, пришел домой и рассказал все благоверной. А жена-то у него оказалась непростая. Говорили люди – с нечистым дружит и магией черной балуется. Муженек после того разговора сразу же ушел из дома. Бабе той плохо стало, она в ту ночь родила мертвую девочку и сама много крови потеряла. Повитуха, которая роды принимала, сказала, что обманутая жена перед смертью прокляла мужа и прабабку мою. Но никто не принял близко к сердцу ее слов, – старик покачал седой головой и тяжело вздохнул. – Не прошло и сорока дней, как конюх и красавица свадьбу сыграли. А на сороковой умершая жена пришла ночью посмотреть, как они счастливо живут. После ее прихода сны и начали купчихе сниться. Сперва та внимания на них не обращала, а потом заподозрила в этом не просто совпадения. Через год супружеской жизни она сына родила. Еще через год – дочь. И вот при этих родах-то и умерла. А дочь, как подросла, тоже сны видеть стала. Отец ее понял – передалось ей проклятье от матери. Он тогда на могилу бывшей жены пришел, каялся, на коленях стоял, плакал, прощения просил, и ночью во сне ведьма пришла к нему. Но лишь смеялась и говорила, что весь род теперь по женской линии разлучницы-купчихи проклят. Вот так отомстила она за смерть нерожденной дочери и за предательство. И как снять проклятие никто не знает.

Старик замолчал, и в комнате повисла гробовая тишина. Оля тоже не находила слов после такого непростого рассказа. А еще ее одолела злость на дальнюю родственницу и на конюха. Как они могли так поступить? Ладно, купчиха – дурная и избалованная девица, в чем Оля не сомневалась. Но мужчину, предавшего беременную жену, она не понимала. Жалела ту, и почему-то не осуждала ее злости. А чего еще ожидать от огорченной и преданной мужем, тем более если она – ведьма?

– А откуда все знала тетя Нюра, если сама не из той деревни, а пришедшая? – задала Оля вопрос, который ее мучил с самого начала.

– Уж не знаю. Спрашивал, но старуха только посоветовала не забивать себе голову. Я подозревал, что она не просто травница какая-то, а силу имеет. Мне, когда учился у нее, случайно попалась фотокарточка, где тетя Нюра с дочерью своей стоит, а снизу год написан. И получается, на тот момент, когда она взяла меня в ученики, ей было минимум сто лет. Но выглядела травница не больше чем на шестьдесят. Я тогда не стал ничего спрашивать, убрал фотокарточку на место.

– А что потом случилось с этой тетей Нюрой?

– Исчезла в ту ночь, когда рассказала мне все, и больше никто о ней не слышал. Мужики говорили, будто видели на рассвете, как она в лес уходила. Я, когда в избушку ее утром пришел, на столе нашел записку: мол, теперь все книги и знания мне достаются,