Горизонты торговли значительно расширились. Согласно историку Страбону, за несколько лет оккупации Египта 120 римских кораблей ежегодно отправлялись в Индию из порта Миос-Гормос в Красном море.

Торговый обмен с Индией не был таким большим, как это представлялось, – это ясно из множества археологических записей, найденных на субконтиненте. Римские амфоры, лампы, зеркала и статуи богов находили во многих городах, включая Паттанэм, Колхапур и Коимбатур[82]. Также на западном побережье Индии и Лаккадивских островов было найдено множество монет периода правления Августа и его преемников. Некоторые историки считают, что местные правители пользовались римскими золотыми и серебряными монетами в качестве местной валюты или же переплавляли их для повторного использования[83].

В тамильской литературе того периода содержится история о прибытии римских торговцев. В одном из стихов говорится о «прохладном, ароматном вине», которое привозят римляне на «прекрасных кораблях», в то время как в другом, более восторженном, упоминается о «прекрасных, больших кораблях», которые «приходят, привозят золото, взбивая воды реки Перияр в белую пену, а затем возвращаются, нагруженные перцем. Здесь музыка бушующего моря не стихает никогда, а великие короли презентуют гостям редкие дары моря и гор»[84]. Другой источник дает нам представление о европейских торговцах, обосновавшихся в Индии: «Солнце освещает открытые террасы, склады возле гавани и башенки с окнами, похожими на глаза оленя. В разных местах… внимание смотрящего приковывают жилища (людей с Запада), чей блеск никогда не угаснет»[85]. В «Парфянских стоянках» рассказывается о том, какие товары привлекали римлян в Западной Индии, указывается, где торговцы могут найти ценные минералы, такие как олово, медь, свинец и топаз, а также описываются места, где можно приобрести слоновую кость, драгоценные камни и специи[86].

Торговля с Индией, однако, не ограничивалась товарами, произведенными на субконтиненте. Как показали раскопки в Красном море, а именно в порту Береники в Египте, в Средиземноморье поставлялся целый ряд товаров из Вьетнама и с Явы[87]. Порты как на западном, так и на восточном побережье Индии служили в качестве «торговых центров», откуда товары, стекающиеся со всей Восточной и Юго-Восточной Азии, отправлялись на Запад[88]. Также там встречались товары, произведенные на Красном море, в оживленной торговой зоне, которая связывала Средиземноморье с Индийским океаном[89].

Теперь богатые граждане Рима могли удовлетворить свои самые экзотические и экстравагантные вкусы. Многие жаловались на то, что расходы на модные излишества граничат с непристойностью[90]. Это прекрасно показано в «Сатириконе» Петрония, где одна из лучших сцен – обед у Трималхиона, бывшего раба, получившего свободу и сколотившего состояние. Сатира заключается в едком изображении вкусов новоявленного богача. Трималхиону требовалось только самое лучшее, что можно купить за деньги: фазан с восточного побережья Черного моря; цесарки из Африки; редкая, дорогая рыба; павлин в перьях и другие деликатесы, представленные в изобилии. Гротескная картина – блюда, подаваемые одно за другим, живые птицы, зашитые внутри целого поросенка и вылетающие в момент, когда свинину разрезают; серебряные зубочистки, которые подавали гостям, – это безжалостная пародия на вульгарность и излишества, присущие жизни римских богачей. Одно из крупных событий, произошедших в античном мире, породило заметные литературные произведения, полные горькой зависти к нуворишам[91].

Новое богатство позволило Риму и его жителям вступить в контакт с новым миром, новыми вкусами. Поэт Марциал точно отразил тенденции интернационализма и расширения кругозора, свойственный этому периоду, в произведении, в котором оплакивается молодая рабыня. Он сравнивает ее с нетронутой лилией, отполированной индийской слоновой костью, жемчужиной Красного моря. Он пишет, что ее волосы прекраснее испанской шерсти и белокурых локонов Рейна[92]. Ранее, когда пары хотели зачать красивых детей, они занимались сексом в окружении эротических изображений, теперь же, как пишет один испуганный еврейский писатель, «они приводят рабов из Израиля и привязывают к изножью кровати» для вдохновения, потому что могут себе это позволить[93]. Не все были впечатлены новыми вкусами: Тибр переполнен водами Оронта, реки, которая течет через Сирию и юг Турции, – так позже жаловался Ювенал в своей «Сатире». Другими словами, азиатский декаданс уничтожил традиционную римскую добродетель. «Убирайся, – писал Ювенал, – если ты находишь удовольствие в проститутках в варварских головных уборах»[94].

Консервативных наблюдателей потрясло только одно новшество – китайский шелк[95]. Увеличившийся объем поставок этой ткани в Средиземноморье обеспокоил традиционалистов. Сенека был напуган популярностью шелка, утверждая, что одежда из этой тонкой, струящейся ткани не может ни скрыть ни изгибы фигуры, ни защитить честь римских женщин.