Телефонный пост немецкого подразделения

Таким образом, успех боя при Гумбиннене был обеспечен распадом его на отдельные очаги, что передавало инициативу ведения сражения в руки корпусных командиров, имевших в своем распоряжении превосходные кадровые части. Так что, если на правом фланге немцы отбросили русских, то в центре, где дрался как раз 3-й армейский корпус, которым незадолго до войны командовал сам ген. П.К. фон Ренненкампф, немцы бежали с поля боя, будучи расстреляны ружейным и артиллерийским огнем в упор. На левом фланге бой носил вялый характер. Таким образом, судьбу первого сражения решили частные действия отдельных корпусов и дивизий, где сказалось, прежде всего, качество довоенной подготовки войск.

Александр Васильевич Самсонов — командующий 2-й армией

Это же качество сказалось и на действиях многочисленной русской кавалерии, которой все же вскоре было приказано начать преследование отступавшего противника. Преследовать врага сразу после боя пехотой командующий 1-й армией не отважился, так как ожидал новых атак противника. Генерал Ренненкампф отлично сознавал, что уступает неприятелю в силах, и еще более в средствах, поэтому такое решение следует признать правильным. Преследование VІІІ-й германской армии армейскими корпусами могло с легкостью переменить победу на поражение. Другое дело — конница. Но, как сказано выше, главная масса армейской конницы 1-й армии не приняла участие в сражении (1-я кавалерийская дивизия ген. В.И. Гурко, по крайней мере, пассивно прикрыла левый фланг 1-й армии, на который выдвигалась германская 3-я резервная дивизия). По более чем странной логике кавалерийского командования, отдых, данный генералом Ренненкампфом всей армии на следующий день после победы при Гумбиннене, распространился и на уже отдохнувшую конницу. Сам же ген. хан Гуссейн Нахичеванский, нисколько не чувствуя стыда за свое отсутствие на поле боя, начал преследование лишь 10 (23) августа, двигаясь по двадцать пять-тридцать километров в день.

Потери в Гумбиннен-Гольдапском сражении составили около семнадцати тысяч человек у русских, и около пятнадцати тысяч у немцев. Напомним, что соотношение потерь следует считать при том значительном превосходстве противника в артиллерийском отношении, что показано выше. То есть, одно лишь это показывает подготовку кадровых русских солдат перед войной, а также степень качества артиллерийской стрельбы в русской артиллерии. Действительно, наряду с великолепной стрелковой подготовкой русской пехоты и распадом боя на отдельные корпусные очаги, одной из основных причин поражения немцев под Гумбинненом стало использование устаревшей тактики немецкой артиллерии: германские батареи не умели стрелять с закрытых позиций, что позволяло русским артиллеристам успешно бороться с врагом, уступая в огневом отношении.

Василий Иосифович Ромейко-Гурко — командир 1-й кавалерийской дивизии

Ошеломленный большими потерями в ХVІІ-м армейском корпусе, ген. М. фон Притвиц не решился на немедленное возобновление сражения, хотя этого требовали раздосадованные результатом сражения командиры корпусов. В свою очередь, русское командование Северо-Западного фронта не уяснило масштабов столкновения и, сознавая слабость 1-й армии в пехоте, решило усилить 1-ю армию 2-м армейским корпусом генерала-от-кавалерии С.М. Шейдемана из состава 2-й армии (резервом 2-й армии). Таким образом, еще до того, как войска 2-й армии вступили в бой, они уже были ослаблены на один корпус. Понятно, что 2-й корпус, перебрасываемый с одного участка на другой по разбитым дорогам, опаздывал к моменту первых столкновений в любой армии, а вдобавок еще и отрывался от своих тыловых учреждений. Такая рокировка, предпринятая уже по окончании сосредоточения, свидетельствует о недостатке твердости работников штаба Северо-Западного фронта в последовательном проведении в жизнь оперативного плана.

Известие о выдвижении 2-й русской армии ген. А.В. Самсонова к государственной границе со стороны реки Нарев, пришедшее в штаб VІІІ-й армии как раз в эти дни, вынудило генерала Притвица начать отход с поля боя. Ведь германская мысль обороны Восточной Пруссии заключалась в том, чтобы разгромить одну из русских армий прежде, чем вторая русская армия сумеет создать своим движением угрозу обороняющейся стороне. Гумбинненское сражение в отношении потерь закончилось ничейным результатом, а в отношении моральной силы войск — несомненным поражением немцев: отход германцев с поля боя означал, что дух русских оказался сильнее. Конечно, бой еще можно было бы возобновить, но если падение духа видно сразу, то точные потери (а точность в данном случае, при сравнительном равенстве сторон в силах, была фактором немаловажным) подсчитываются не один день.

Уральские казаки по дороге на фронт

Командующий VІІІ-й армией счел себя побежденным и отказался от мысли немедленно возобновить сражение. Этот отказ явился следствием неуверенности в том, что победа будет на германской стороне. Следовательно, втянувшись в новое сражение с 1-й русской армией, можно было не успеть отвести войска вглубь немецкой территории до того, как 2-я русская армия выйдет немцам в тыл и перекроет пути для отступления (германские заслоны не могли сдержать 2-й русской армии). Участник Восточно-Прусской операции В. Рогвольд справедливо пишет об этом: «При таких обстоятельствах командующий немецкой армией, не рассчитывая в ближайшие дни покончить с 1-й русской армией, чтобы получить полную свободу для маневра и опасаясь катастрофы, если 2-я русская армия появится в тылу сражающихся с 1-й армией немцев — решил отвести все свои войска за Вислу».

Отказ от продолжения сражения при Гумбиннене стал причиной следующего шага, предполагаемого упадком моральной силы и духа немецкого командования: приказом генерала Притвица об отступлении VІІІ-й армии за Вислу. То есть, несмотря на фактически «ничейный» результат сражения, германское командование потеряло силу воли. Большие потери, бегство ряда частей ХVІІ-го армейского корпуса с поля боя, и данные о многочисленной русской коннице, в своей совокупности побудили немцев к отступлению, не попытавшись возобновить сражение с частями 1-й русской армии.

Кроме того, было еще одно обстоятельство отступления противника от Гумбиннена без нового сражения — уже чисто арифметическое. Согласно принятому в Российской империи накануне войны мобилизационному расписанию за № 20, в состав 1-й армии вместо 1-го армейского корпуса, отправляемого на другое направление (2-я армия) включался 20-й армейский корпус. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, перетасовав уже в ходе сосредоточения известное германцам мобилизационное расписание 1912 года за № 18, случайным образом еще больше изменил известные противнику сведения. В сражении у Гумбиннена германцы полагали, что в 1-ю русскую армию должны входить Гвардейский, 1-й, 3-й, 4-й армейские корпуса и 5-я стрелковая бригада — восемь с половиной пехотных дивизий. Однако показания пленных обнаружили в войсках ген. П.К. фон Ренненкампфа еще и 20-й армейский корпус, который должен был входить в состав 4-й армии Юго-Западного фронта. Первый армейский и Гвардейский корпуса обнаружены не были, но они должны были быть в русской 1-й армии, и никто из немцев не усомнился в предвоенных данных разведки.