Плата была как регулярной, независимо от того, участвовал ли воин в военной кампании, и эпизодической — за участие в конкретном походе. В 911 году 700 воинов-русов получили перед морской военной экспедицией против критских арабов 1 кентинарий золота (100 литров — то есть 7,2 тыс. номисм), т.е. примерно по 10,25 номисмы на человека — сумма значительная, превосходящая стоимость двух быков. По другим данным того же времени, простые византийские подданные, отказывавшиеся идти в поход лично в качестве воинов ополчения, должны были уплатить каждый по 5 номисм. Содержание же воина в течение года обходилось военнообязанным деревням, если они не выставляли воина, в 18 номисм. Очевидным становится, как ценились русские воины в империи.

По договору 911 года воины-русы сами решали вопрос о том, наниматься им в войско империи или нет, и князь не принуждал их к этому — они сами стремились служить императору в надежде на плату, награды и добычу. И эту их готовность имели в виду договаривающиеся стороны, вырабатывая вышеуказанную статью договора 911 года.

Если соглашение 911 года устанавливало право беспрепятственного прибытия русско-варяжских воинов на императорскую службу в любое время (обязательства оказывать военную помощь еще нет), то договор 941 года уже обязывал.

Это было следствием военного поражения русов — их флот был сожжен греческим огнем. Если раньше имел место слабоорганизованный вольный наем, то теперь воины направлялись в Византию централизованно. Князь держал под своим контролем дело найма русов на службу в империи. Эта служба перестала быть частным делом воинов — теперь она приносила дивиденды великокняжеской власти.

Согласно договору 944 года, воин-рус или их группа, отправлявшиеся на свой страх и риск в империю для найма на службу без ведома и воли князя, рисковали найти дурной прием в Константинополе. Они могли быть арестованы впредь до выяснения цели их прибытия (путем обмена письмами с Киевом), даже убиты при сопротивлении, а в случае удавшегося бегства на Русь репрессированы князем.

Все это имело практическое значение. Наемники-русы появились в империи, причем даже в императорской дворцовой гвардии, уже в 60-х гг. IX века, и поступление их на службу, как и само появление в империи, не регулировалось договорами. К моменту заключения первого договора русы успели зарекомендовать себя в империи как воины-профессионалы.

Так, отряд из «крещеных русов» состоял в составе экипажей кораблей василевса еще при Константине VII. Не менее 700 варяго-русских воинов присутствовали в составе византийской армии на положении вспомогательных войск во время похода на Крит в 911 году, в дальнейшем воюя на Крите, Кипре и побережье Сирии.

В 935 году 415 человек на 7 судах участвовали в итальянской экспедиции Романа I Лакапина.

После 944 года русские воины имели особенно широкие возможности реализовать свои навыки на престижной императорской службе. Наибольшее применение они нашли на таких театрах военных действий, как Киликия, Сирия, Ифрикия. Несли службу береговой охраны на далматинском побережье, отражая набеги мусульманских пиратов. Активно русский воинский контингент участвовал в критских экспедициях Константина VII, Льва VI, Варды Фоки, Никифора Фоки. Так, в критском походе 949 года зафиксированы 7 русских кораблей (629 русов — 584 воина и 45 слуг). В 954 году при участии русов осаждался Хадат, впоследствии они входили в состав гарнизонов крепостей на сирийской границе. Сирийский поэт Мутанабби зафиксировал присутствие русов в составе византийской армии Варды Фоки в битве при Хадате в 955 году. В 957 году был взят Хадат, а в 958 году — Самосата. Принимали участие русы и в победоносном походе Никифора Фоки на Крит в 960 году, а два их корабля действуют в составе византийского флота, направленного в Италию в 967–968 годах. Во время экспедиции Никифора Фоки (960 год) подразделение императорской армии, состоявшее из русов-пехотинцев, прорвало береговую оборону арабов. В 964–965-м годах русы участвовали в походах на Крит и Сицилию (участвуя в разгроме арабов у Раметты). Русские отряды сражались с эмиром Алеппо в Месопотамии, воевали в Армении (с 947 года — непрерывно). Сицилийские экспедиции и критские походы продемонстрировали тот факт, что русы помимо живой силы выставляли и определенное количество судов и экипажей к ним.

Новая эпоха службы русов в Византии наступила с формированием Варанги — постоянной гвардейской пехотной части. Обращение императора Василия за помощью к русам было актом, подготовленным предшествующими дипломатическими отношениями. М. Пселл писал о прибытии русско-варяжских воинов и их первых операциях: император Василий был хорошо осведомлен о нелояльности соотечественников — «порицал неблагодарных ромеев и, поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятелей врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки»{17}. Император-воин всегда был рад принять надежных и доблестных солдат.

Существовавшие до прибытия 6-тысячного корпуса в империи воинские соединения из русских наемников влились в этот корпус, а сложившийся механизм его пополнения и обновления выглядел следующим образом. Являвшиеся в империю «новички» вступали в корпус, а отслужившие договорные сроки уезжали на родину. Процесс шел регулярно, приурочиваясь к судоходному сезону на Черном море. Если соглашения о продолжительных сроках службы заключались на 10–15 лет, то в течение этого времени состав корпуса должен был, по всей вероятности, полностью обновиться. Соответственно, несколько сотен воинов ежегодно должны были покидать империю и примерно столько же или несколько больше прибывало им на смену (тем более что корпус нес постоянные потери в боях).

Притоку варяго-русов в Стражу в конце X — начале XI века способствовала нестабильная внутриполитическая ситуация на Руси, а также привлекательные условия императорской службы.

«Русский Константинополь» в это время был весьма многолюден, русская община имела собственное подворье в городе. Ученый-византиист Г.Г. Литаврин установил, что целый квартал — квартал святого Маманта («Мама») — был отдан византийским правительством для размещения русских людей: «Вдали от родины, в чужой, заморской стране, плохо зная ее порядки и нравы ее жителей, не понимая или едва разбирая греческую речь, испытывая постоянный неотступный надзор полицейских агентов эпарха, не имея права брать с собой привычное средство самозащиты (оружие) при посещении Константинополя, русы в самом деле чувствовали себя в безопасности, почти как дома, только “у Мамы”. Только здесь, вплоть до дня отплытия, они вращались в среде соотечественников, слышали родную речь, имели даровые кров и пищу, мылись в банях, “елико хотят”, советовались с бывалыми людьми — ветеранами, отслужившими договорный срок в армии императора и ожидавшими, также “у Мамы”, отправления каравана, чтобы вместе с ним вернуться на родину…»{18}

Русский корпус принимал с тех пор и почти до конца XI века самое деятельное участие во всех военных предприятиях империи и на Востоке, и на Балканах, и в Италии. О его значении свидетельствует тот факт, что в 1016 году третью часть всей добычи, взятой в Болгарии, Василий II отдал русским (столько же, сколько получило все остальное войско и сколько взял себе сам император).