— Конечно, они останутся, — кивнул Коннор. — Шестеро воинов и одна девица.

— Они не смогут долго удерживать замок.

— А так как она доказала, что не собирается сражаться, то, видимо, они и не будут этого делать. — Он усмехнулся и продолжил: — Убедившись, что двое других отступили, они скорее всего просто впустят нас внутрь.

— Но почему тогда у тебя такой вид, будто ты не веришь в собственную удачу?

— Потому что я действительно в нее не верю. Все кажется таким правильным, таким разумным, что совершенно не похоже на правду. Ведь люди Алд-Дабача защищали замок от сэра Дэвида и сэра Роберта. Почему же теперь они сбежали?

Дэрмот пожал плечами:

— Может быть, потому, что они считают тебя более умелым воином?

— Мне льстит твое мнение, но я так не думаю.

— Потому что у нее кончились все хитрости и им придется драться с нами?

— Возможно, но я чую ловушку. — Коннор поморщился и потер ладонью затылок. — Черт бы ее побрал со всеми этими играми! Настала моя очередь попытаться получить награду, но теперь она, несомненно, поняла, что у каждого из нас имеется в распоряжении всего один день. Зная это, она без труда перехитрит меня.

— Ты понимаешь, что она устроила ловушку, и все равно идешь прямо в нее?

— У меня нет выбора. По крайней мере мы знаем, что она нас не убьет.

— Да, это меня успокаивает.

— Прикажи всем взять с собой только одно какое-нибудь оружие. Нас могут разоружить, как сэра Роберта, а я не хочу вернуться в лагерь безоружным.

— Я передам твои слова. А еще нам нужно надеть какое-нибудь исподнее. Я заметил, что когда раздевали сэра Роберта и его людей, белье не трогали. Не хочу возвращаться в лагерь в чем мать родила.

Коннор снова поморщился и подумал о льняных кальсонах, которые он носил под штанами. Если бы кто-нибудь увидел на нем белье, то наверняка решил бы, что это причуда богатого лэрда. Ему совсем не хотелось сообщать всему миру о том, что он носит их, чтобы грубая шерсть не раздражала его нежную кожу. Такая изнеженность считалась неприличной для настоящего мужчины. Единственное, что его утешало, так это то, что два его брата страдали от такой же повышенной чувствительности.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, Коннор готов был ехать в замок. Он оставил нескольких людей сторожить лагерь и под пристальным наблюдением Гоуди и Далглишей направился к замку. Его люди молча следовали за ним.

— Он идет сюда, — объявил Джеймс, входя в главный зал в окружении пяти людей клана Мюрреев. — Все идут пешком.

— Он испугался, что я заберу его лошадь, как у сэра Роберта, — засмеялась Джиллианна, устраиваясь в кресле.

— Но мы не просто забрали ее: это военный трофей!

— Думаю, нужно будет вернуть лошадь, когда все закончится.

— Зачем? Жеребец-то отличный.

— Знаю, но сэр Роберт очень дорожит этим животным. Он долго требовал вернуть его, пока люди не оттащили его от ворот, — улыбнулась Джиллианна. — Никогда еще на меня не кричал голый мужчина. — Она расхохоталась, но потом вдруг стала серьезной: — Как ты думаешь, сэр Коннор попадет в ловушку?

Джеймс кивнул:

— А что ему еще остается? Сегодня его день, его очередь. Он вынужден что-то предпринять.

— Он что-нибудь подозревает?

— Уверен, что да, если только у него есть хоть капля разума. Но как я уже сказал, у него нет выбора. — Он осмотрел стол, ломящийся от разнообразных блюд, сыров, вин и сладостей. — Ты уверена, что все предусмотрела?

— Нет, — усмехнулась Джиллианна. — Я тоже рискую.

— Не бойся, ты не одна. Никто не посмеет приблизиться к тебе.

— Да, думаю шестеро вооруженных мужчин — достаточная гарантия того, что он на меня не нападет. Кроме того, мы накрыли стол, чтобы угостить его и воинов. После нескольких дней, проведенных в лагере, разве сможет мужчина отказаться от всего этого? — Она указала на стол. — Да, мы рискуем, но надеюсь, что все получится.

Все одобрительно зашумели.

— Понимаю, — протянул Джеймс. — Он не откажется от угощения, если только не полный дурак.

— Тем более что я разделю с ним трапезу.

Джеймс пробурчал тихое проклятие.

— А вот эту часть твоего плана я категорически не одобряю! Постарайся не есть и не пить слишком много. Иначе ты уснешь на несколько дней.

Джиллианна скрестила руки на груди.

— Мне кажется, я слышу голос Джорджа.

— Сэр Коннор вошел в пасть ко льву, — процедил Джеймс и занял место рядом с сестрой; шестеро воинов расположились за их креслами.

— Ты сам сказал, что у него нет выбора.

Когда в главный зал вслед за Джорджем вошел сэр Коннор со своими людьми, Джиллианна почувствовала, что ее сердце забилось сильнее, хотя, возможно, в этом была виновата затеянная ею опасная игра. Сэр Коннор Макенрой был красивым мужчиной, и вряд ли нашлась бы женщина, которая бы осталась равнодушной к его внешности. Джиллианна постаралась отбросить свои фантазии и улыбнулась, приветствуя его.

— Вы ждали меня? — спросил Коннор, усаживаясь справа от нее.

— Как только я поняла, что осталась одна… — начала она, но он ее перебил:

— Не совсем одна. — Коннор выразительно посмотрел на шестерых воинов. — Но все равно, я могу просто взять вас и вывести отсюда.

— Не думаю, что моим людям это понравится.

— Но вы доказали, что не желаете крови.

— Да, но если надавить слишком сильно… — Она пожала плечами и приветливо улыбнулась. Затем жестом пригласила гостей отведать угощения. — Может быть, нам стоит разделить хлеб и спокойно обсудить наши дела?

— После того что вы проделали с остальными, разве я могу спокойно вкушать предложенные вами яства?

— О, я понимаю!

Восклицание получилось у нее настолько искренним, что она невольно похвалила себя. Джиллианна налила себе вина и положила на тарелку понемногу с каждого блюда. Она могла есть и пить без всякого страха, потому что заранее приготовила кувшин чистого вина и умело расположила на блюдах пищу без снотворного. Если ей повезет, гости уснут раньше, чем ей придется самой отведать специально приготовленные блюда и вино. Под пристальным взглядом сэра Коннора она сделала большой глоток вина и впилась зубами в кусок медового пирога.

Сэр Коннор с интересом наблюдал, как его люди, воодушевленные примером хозяйки, уселись за стол и набросились на угощение. Конечно же, он не верил ей ни на йоту, но дальнейшая демонстрация недоверия была оскорбительна, поэтому он решил, что отдаст предпочтение еде, но не будет особо налегать на напитки.

— И что вы хотели обсудить? — спросил он, щедро намазывая медом ломоть хлеба. — Мы уже заняли Алд-Дабач, не так ли? Значит, замок и вы теперь принадлежите мне.