Я остановился на пороге и огляделся. Дверь слева вела в ванную комнату, другая дверь справа — в маленькую, не больше платяного шкафа, кухню. Единственное во всей квартире, но зато огромное окно выходило на кирпичную стену и давало скудный свет.

На полу среди раскиданных по нему подростковых журналов, пустых сигаретных пачек и коробок из-под пиццы стояла огромная круглая пепельница размером с тарелку для торта. В ней валялось десять или пятнадцать окурков, остатки косяков и, что привлекло мое особенное внимание, сложенные в несколько раз кусочки фольги и черная трубка. Вся пепельница была забрызгана жидкостью, от которой сейчас остались только темные закристаллизовавшиеся пятна.

Ничего удивительного в том, что она сидела на крэке. Многие проститутки, особенно молоденькие, балуются им. Либо крэк, либо героин. Наркотики привязывают девчонок к сутенерам и съедают все деньги, которые им удается заработать.

Я закурил, решив, что вреда от этого не будет. Надевая перчатки, Малик бросил на меня осуждающий взгляд, но, как и Данни вчера ночью, ничего не сказал.

Мы принялись за работу. Малик начал с комода, на котором стоял телевизор. Мы знали, что искать: маленькие подсказки, вещи, малозначительные для нетренированного глаза, которые в свете случившегося могут помочь составить представление о жизни и причине смерти Мириам Фокс.

Она была хорошенькой. На фотографии, прикрепленной кнопкой к стене, она стояла босая в этой самой комнате. На ней были джинсы и небесно-голубого цвета майка на одной бретельке, открывавшая незагорелый живот. Ее ступни были длинные и худые, одной рукой она упиралась в бедро, другой поправляла свои густые черные волосы, игриво выпятив губы и глядя прямо в камеру. Думаю, поза была задумана как сексуальная, но впечатление было другое: девушка изо всех сил пытается выглядеть женщиной. Мы не были знакомы, и вряд ли когда-нибудь наши пути пересеклись бы, но все равно в тот момент мне стало очень жаль ее.

Наркотики взяли свое. Лицо девушки было вытянутое и худое, глаза усталые. Создавалось такое впечатление, что она месяцами не ела досыта, что легко могло быть правдой. Но от фотографии веяло также и надеждой, или должно было веять. Казалось, это временное состояние. Если бы она побольше спала и лучше питалась, со временем все могло бы наладиться, и девушка бы снова похорошела. Может быть, удача была не на ее стороне, но зато она была молода.

Рядом с фотографией висело зеркало в виде улыбающейся луны. Я посмотрел на свое отражение в нем и подумал, что на мне тоже сказывается нездоровый образ жизни. Скулы так сильно выдавались, что казалось, будто они хотят убежать с моего лица. На крыльях носа как-то незаметно появилась тоненькая сосудистая сеточка. Ее было почти не видно, но я все равно расстроился, потому что знал, что она останется со мной на всю жизнь. Я-то, к сожалению, уже не был молод.

Нет ничего хуже, чем понимать, что ты слабее обстоятельств. Я всегда считал себя довольно симпатичным и слышал такие отзывы о себе от многих женщин. Никто не сказал бы ничего подобного о человеке, отражение которого я видел в зеркале.

Между рамкой зеркала и стеклом были вставлены две ленточки неразрезанных маленьких фотографий. Я аккуратно вытащил их, чтобы лучше разглядеть. Это были моментальные фотографии, сделанные в одной из будок, что обычно стоят на железнодорожных станциях и в супермаркетах. На каждой из них было одинаковое изображение. Две смеющиеся мордашки. Одну девушку я узнал — это была Мириам Фокс. Другая была моложе и симпатичнее. Она носила каре, ее светлые вьющиеся волосы и круглое ангельское личико с милой россыпью веснушек, контрастировали с худобой подруги. Только печальные глаза этой девчушки отчаянно пытались светиться счастьем, выдавая правду о ее тяжелой уличной жизни. На вид я бы дал ей четырнадцать, но ей легко могло быть и двенадцать. Обе девочки были одеты в пальто, а на младшей был еще и шерстяной шарф, поэтому я решил, что фотографии были сделаны недавно.

Очевидно, они дружили. Это девочка, кем бы она ни была, могла помочь нам заполнить белые пятна в истории Мириам Фокс. Нужно найти ее, если она никуда не уехала из города. Я вложил фотографии себе в блокнот и подошел к ветхому шкафу, стоявшему рядом с дверью в ванную комнату.

Мы проверяли вещь за вещью. Малик нашел деньги: восемь бумажек по двадцать фунтов, пятидесятку и десятку. Он явно был доволен находкой, но я не понял, почему. Нет ничего удивительного в том, что проститутка держала наличные у себя в квартире.

— Она явно собиралась вернуться, — поделился своими соображениями Малик.

Я возразил ему, что она в любом случае хотела бы вернуться домой. Малик согласно кивнул.

— Но мы же еще не знаем мотив убийства, — сказал он невозмутимо. — По крайней мере эта находка свидетельствует о том, что она не собиралась бежать из города и не была убита из-за этого. Так убедительнее выглядит версия о клиенте-маньяке.

Интересное рассуждение. Конечно, Малик был прав. Это помогало отбросить некоторые теории и остановиться на наиболее вероятных версиях развития событий. Но мне все же казалось, что Малик излишне усложнял ситуацию. Он подходил к расследованию, как Шерлок Холмс, но это было абсолютно не нужно. Если труп проститутки с перерезанным горлом, изуродованными гениталиями и в изорванном платье находят в печально известном районе красных фонарей, несложно догадаться, что именно случилось.

По крайней мере так думал я.

В платяном шкафу не было ничего, что могло бы дать хоть какую-нибудь зацепку. В ящиках лежали трусики всевозможных цветов и фасонов, шкатулка с бижутерией, несколько книг, включая Джейн Остин, что меня несколько удивило — много ли проституток читают Джейн Остин? Также обнаружился пакетик с наркотой и сигареты «Мальборо лайтс». Ничего необычного. Но записной книжки или чего-либо в этом роде, способного дать хоть какую-то подсказку, не было. Ее убийцей легко мог стать какой-нибудь постоянный клиент. К примеру, она не ответила ему взаимностью и он убил ее, в припадке ярости изуродовав труп. Если бы все обстояло так, то в записной книжке можно было бы найти его имя и телефон. Но в наши дни все по-другому. Скорее всего, Мириам не пользовалась бумажной записной книжкой, а хранила сведения о своих контактах в мобильном телефоне или карманном ПК. В таком доме никто не будет держать ходовую электронику у всех на виду, чтобы не спровоцировать кражу, поэтому я решил, что если у нее и было что-то такое, она хорошо спрятала свои электронные игрушки.

— При обыске тела был найден мобильник? — спросил я Малика.

— Вроде нет, — ответил он, пожимая плечами. — Но я не уверен.

Я хотел позвонить Уэлланду и спросить, но потом решил, что будет проще поискать мобильник в квартире. Я не помнил, чтобы о нем говорилось на совещании.

Мы начали поиски с кровати. Малик поднял ее, я заглянул вниз, но не обнаружил ничего, кроме еще одной книги Джейн Остин и пары трусиков.

Пока я размышлял, где можно посмотреть еще, в дверь громко постучали. Мы с Маликом застыли на месте и переглянулись. Стук повторился. Человек за дверью явно терпением не отличался. Я решил выяснить, кто наш гость, поэтому подошел к двери и открыл ее прежде, чем он постучал еще раз.