и у тебя будет все!»), он показал мне тумбочку в администрации города, в кабинете заместителя мэра, где он временно сидел, принимал всех и руководил всеми процессами (что само по себе было правовым беспределом). Он открыл передо мной эту тумбочку, там стопками лежали доллары и рубли, и сказал: «Это деньги на выборы», явно намекая на то, что кого надо – мы купим.

И я, по-прежнему пребывая в шоке, понял: только что мне показали, как в этой стране делаются выборы.

Но я согласился работать с этим демоном Ахеджаком. Сейчас понимаю, что совершил ошибку, мне искренне стыдно за это решение, однако тогда я был настолько вдохновлен идеей телеканала, что пошел на компромисс.

Надо отдать должное Ахеджаку: он был прогрессивным человеком. Его считали новой струей в администрации края. Когда, помимо лицензии на вещание, мне нужно было решить технические вопросы с ретрансляцией и получить добро от человека, занимавшегося телебашней, Ахеджак сказал: «Говори, что ты от моего имени, и тебя пропустят без очереди». И меня действительно пропускали, учитывая, что к большому боссу, руководящему работой телебашни, попасть было очень тяжело — к нему на поклон шли все: телевизионщики, сотовые операторы, интернет-провайдеры. «МТС» и «Билайн» шли к нему, чтобы он позволил им повесить их антенны. Многие от него зависели. Однако факт: я везде проходил без очереди. Ахеджак сдержал слово. Меня там считали за своего, просто благодаря его имени.

И когда Ахеджак вернулся в свою приемную в администрации края в Краснодаре, я тоже попадал к нему без очереди. А будущий мэр Сочи Пахомов стоял в очереди, правда, тогда он был довольно небольшим чиновником в Краснодарском крае. У меня отложилось тогда в голове, что меня Ахеджак принимал быстрее, чем его. Вероятно, делал на меня какую-то ставку…

В итоге мы выиграли конкурс на 52-ю частоту. Чтобы принять в нем участие, я полетел в Москву. В комиссии сидели лично Владимир Познер и покойные ныне Даниил Дондурей из «Искусства кино» и тогдашний министр печати Михаил Лесин. В конкурсной комиссии по теле- и радиовещанию были и другие известные люди.

Я презентовал там свой проект, а порт, в лице Скоробогатько и Пономаренко, свой. Все члены жюри проголосовали за меня. У моего конкурента было ноль баллов. Ахеджак сказал потом, что лично позвонил Познеру и Лесину. Ахеджак дал мне понять, что все члены комиссии благодаря ему заранее знали, что голосовать нужно за мой канал.

Получив лицензию, я был на седьмом небе. Думал, что это однозначный триумф. Миллиардеры Скоробогатько и Пономаренко сделать ничего не смогли.

Так родилось Новое Новороссийское телевидение – ННТ.

Но параллельно происходило кое-что еще.

На дворе стоял 2003 год. Телеканал «Заря» был в частных руках. И Ахеджак понимал, что это все еще отдельный канал, который, хотя и не ретранслировал никаких политических новостей, а лишь крутил рекламу, в любой момент может начать ретранслировать. Сто процентов акций канала имел предприниматель Игорь Малина, которого я очень хорошо знал. Ахеджак попросил меня провести переговоры с Малиной, в результате которых Ахеджак выкупил у Малины 51% — контрольный пакет, 49% оставалось у Малины. Однако я договорился с Малиной так, что 51% он продаст Ахеджаку, а 49% – мне. К тому моменту уже стартовал мой бизнес с Ахеджаком, наш 52-й канал, и я подумал, ну, будет у меня два канала по 49% каждый. Именно в таком контексте мы с Малиной все и обсудили. Итак, Игорь продал свой 51% Ахеджаку, а 49% мне, однако потом, через какое-то время, я узнал, что они этот 51% купили у Малины за 700 000 долларов, переведенных из бюджета края. Игорю же (о чем я опять-таки узнал постфактум) досталась лишь треть этих денег. Фактически Ахеджак взял подставное лицо. Это был некто Колонтаевский, человек Ахеджака, которому Малина продал собственную долю, юридически оформив процедуру как «дарение». Затем деньги перевели Колонтаевскому, тот что-то отстегнул Малине. Еще одна схема из разряда «Как быстро украсть деньги из госбюджета».

Впоследствии я также узнал, что все телеканалы, типографии и газеты края были приобретены примерно таким же образом. Правда, в некоторых случаях дарение невозможно было оформить по уставу, поэтому использовали возможность продажи за неадекватно маленькую цену. Владельца бизнеса попросту «нагибали». Ему могли сказать: «Продай свой бизнес-объект за пятьдесят такому-то лицу, потом мы у этого лица купим его за миллион, тебе перепадет еще пятьдесят тысяч». Давили так, что проще было сразу согласиться на их условия, – это чуть позже я понял уже на своей шкуре. Понял я также и то, что был не единственным среди тех, у кого подобным образом отжали бизнес – однако до этого повествование вскоре дойдет. Внешне все выглядело как легальная сделка, на самом же деле это был сплошной обман и подлог. Помимо того что Ахеджак с командой глушил независимые СМИ и отбирал телеканалы у законных владельцев, он еще и клал себе в карман государственные деньги.

Я же не знал, чем кончится дело, отношения с Ахеджаком были довольно позитивными, и я пребывал в уверенности, что они останутся таковыми долго. Увы, все это вскоре закончились.

Уже после моего возвращения из Москвы с победой в конкурсе на аренду частоты упомянутая руководитель «Новой России» Любовь Романова начала активно ставить мне палки в колеса, – проще говоря, гадить везде, где могла. Она поняла, что сейчас молодой Моша – фаворит больших шишек. Однако она ведь тоже старалась, прилагала усилия… И она поехала к Ахеджаку и начала ныть, что у него (то есть у меня) мало опыта, что он (то есть я) политически неустойчив, что он может занять «не нашу» сторону. «Понимаете, – говорила Романова, – у нас же есть враги – Шишкарев, например, и другие. Они обижены, они проиграли, они будут добиваться реванша, и мы можем потерять Мошу как своего союзника, кроме того, Моша же, кажется… демократ!» Она капала и капала на мозги Ахеджаку, убеждая его поставить руководителем всех медиапроектов, конечно же, ее саму.

К тому моменту телеканал начал зарабатывать деньги и кое-что уже заработал. Однако нам нужен был очередной денежный транш. И вот когда я стал звонить Ахеджаку, договариваться насчет этого транша, чтобы купить какое-то оборудование, он попросту не поднимал трубку. Электронная почта была еще не настолько широко задействована как сервис, все вопросы такого рода решались в основном по телефону. Я попытался приехать к нему – он меня не принял. Я все-таки дождался его в приемной в Краснодаре, было уже 12 ночи, я был настойчив и ворвался к нему в кабинет. Тогда он сказал: «Ладно, я поговорю с тобой».

Я спросил: «Мурат Казбекович, что случилось? Мы работаем, телеканал зарабатывает деньги, линию партии не нарушаем, Ткачева никто не критикует, мы занимаемся своими делами, вот наши результаты, мы выиграли премию за лучший сюжет, вот наши экономические показатели, у нас есть окупаемость…» И он мне ответил: «Нет. Ты знаешь, я передумал. Мы будем создавать медиа-холдинг в Новороссийске, и этим холдингом будет управлять Романова. Твой телеканал я отдаю этому холдингу. Нашу долю – пятьдесят один процент акций – мы тоже отдадим в управление Романовой, она будет рулить».

На мой вопрос о причинах, побудивших Ахеджака к столь кардинальной перестановке, он ответил мне: «У тебя мало политического опыта». Мне действительно не было тогда тридцати. Хотя в процессе своей работы я абсолютно нигде ни разу не облажался. Меня попросту оболгали. Я был с их точки зрения политически неустойчивым, «мог предать».

С этого момента началась первая серия моей войны с властями.

Кстати, был еще один момент, сыгравший не в мою пользу. Я поддержал Вадима Коростелева. Этот мой «проступок» ну никак не могла пропустить Романова – и она, конечно же, использовала его в своей линии обвинения.

Вадим Коростелев –