А что, если Хабарова выпустили, и он следил за мной, выжидая, когда появится Макс? Господи, неужели за нами с Тимом действительно следили? Мне становится дурно от этой мысли, но я тут же беру себя в руки и стараюсь не поддаваться негативным эмоциям. Если бы следили, я бы заметила. К тому же Макса все считают погибшим. Из моего окружения только Илья знает правду. Нет. Вряд ли это Хабаров. Но забытое чувство страха за жизнь брата уже активизировалось. А что, если Динар ничего не выяснит? Что тогда? К кому обращаться? Пытаюсь вспомнить фамилию человека, который три года назад помог Максиму выехать из страны, но тщетно.

Всю ночь сплю беспокойно, а утром собираюсь в дорогу, не переставая думать о Максе и вчерашнем звонке Асадову.

Мы гуляем с Тимом на улице, когда мне звонит Илья:

— Наташка, мне никак не вырваться. Я не успею тебя проводить. Не обижайся, златовласка, хорошо? Сам больше недели торчу в горах. Смертельно устал и в такие моменты хочу бросить всё и в Питер улететь. Я думал, в офисе сидеть буду, людьми руководить, а по итогу с одного объекта на другой как горный козёл скачу. Так и сказал отцу на днях, а он лишь посмеялся. Буду настаивать, чтобы обратно переводил. Ты не против?

— Илюш, я не против. Мы, конечно, будем скучать с Тимом по тебе, но отпустим… — придаю голосу грустные интонации, а сама едва сдерживаю улыбку.

— Отпустим? Со мной полетите! Полетите же, Наташ?

— Ну… Пока я лечу в Москву по работе, а как вернусь, можем поговорить о возвращении в Питер. Сомневаюсь, что отец сию же секунду депортирует тебя обратно. Ему выгодно, что ты находишься здесь. Везде же нужны свои люди. Иначе порядка не будет.

— Ладно. Я как со всем разгребусь, сам прилечу в Москву. Погуляем по городу, в ресторане где-нибудь посидим. Сто лет в столице не был. Хочешь? — предлагает Илья.

— Хочешь. Только фотку накануне вылета пришли, а то я уже и забыла, как ты выглядишь. Боюсь, не угадаю и мимо пройду, если встретимся.

— Не смешно, потому что это правда. — Он печально вздыхает. — Как там Тим?

— Нормально. Играет в песочнице. Мы вышли погулять.

О том, что ко мне прилетал брат и исчез, рассказать не успеваю: Илью кто-то окликает, он говорит, что перезвонит, и отключается.

Так и живём. То он в командировках, то я. Встречаемся урывками. И я жду, что не за горами предложение съехаться, и, как вытекающее из этого, предложение зарегистрировать брак, но если ещё и в Питер придётся вернуться… Это ведь нужно будет знакомиться с родителями Ильи, поддерживать с ними общение, иногда появляться на людях? Вдруг они будут против того, чтобы их сын женился на мне? Ракитин-старший ушёл в политику, выиграл выборы два года назад, трясётся за свой рейтинг, а его сын возьми и женись на обычной девушке из народа, да ещё и с готовым ребёнком, который к их семье не имеет никакого отношения… Сомнительная радость для семьи уважаемого депутата. Но с точки зрения рейтинга — неплохой ход.

Собираю вещи и поглядываю на телефон. Кто бы мне несколько дней назад сказал, что я буду ждать звонка от Асадова, рассмеялась бы.

Таксиприезжает за мной около семи вечера. Я не люблю летать. Особенно неприятны моменты взлёта и приземления. Закладывает уши, сильно тошнит, и болит голова. В этот раз ещё и Виолетта весь перелёт болтает без умолку, и два с половиной часа превращаются в пытку. Мысленно делаю пометку, что обратно лучше поменяться местами с Градским или его замом. Начальству она побоится присесть на уши.

В аэропорту нас встречает помощница Измайлова. С ней ещё два человека. Инга сопровождает нас до машины, и мы едем в отель. Мне кажется, что я заметила знакомое лицо среди встречавших нас людей, но не могу вспомнить, где видела этого человека. Лишь после отдыха и новой встречи, когда утром он отвозит нас в офис к Измайлову, вспоминаю, где его видела. Это Степан, один из охранников Асадова.

Пошли вторые сутки, а от Макса никаких вестей, и Динар зачем-то приставил ко мне своего человека... Вечером я звоню Симе узнать, как у них дела, прошу дать мне Тимура, но она сообщает, что он уже спит. После разговора с няней открываю фото в галерее на телефоне и долго смотрю на своего маленького сынишку, умирая от нежности и тоски. Взять и послать Асадову какой-нибудь из многочисленных снимков с подписью: «Это твой сын». Жаль, не увижу его лица в этот момент. А очень бы хотелось. Если Макс был в таком шоке, когда узнал, то и Динара не оставит равнодушной эта новость. Хотя я ни в чём не уверена. У меня сложилось твёрдое убеждение, что он вовсе разучился чувствовать за эти годы.

Стоит подумать об Асадове, как раздаётся звонок. Я закусываю губу и смотрю на дисплей. Не хочу отвечать, не хочу с ним общаться, не хочу потом полночи думать о нём, как это было после того вечера, когда он окликнул меня на парковке. Понимаю, что сама виновата, ведь Макс прилетел из-за меня. Но если бы знала, что будут такие последствия моего молчания, то отговорила бы брата от этого шага.

Наташа

Я отвечаю на звонок и подхожу к окну. Разговор, скорее всего, будет коротким, но я надеюсь услышать хорошие новости. Пусть Динар скажет, что с Максом всё в порядке и он нашёл его.

— Привет. Не спишь? — спрашивает Асадов.

Слышу на том конце трубки спокойное, размеренное дыхание. Хочется съязвить и попросить себе хоть каплю его выдержки и самообладания. Я ведь помню, каким страстным он может быть. Но сейчас его сдержанность похожа на вежливое равнодушие. Не более того.

— Привет. Не сплю, — тихо отзываюсь я и перевожу взгляд на часы на прикроватной тумбочке.

Размышляла над тем, чтобы прислать тебе снимок сына. Но если когда-нибудь решусь рассказать о Тимуре, то это будет при личной встрече. Хочу видеть твои глаза в этот момент.

— Я заметила в аэропорту человека из твоей охраны. Зачем? Мне что-то угрожает? — Хочется сразу всё прояснить.

— Нет, Наташа, тебе ничего не угрожает. Как долетели?

Неужели помнит, что я плохо переношу перелёты?

— Всё хорошо. Ты узнал что-нибудь про Макса?

— Пока нет, — протяжно выдыхает он, и я слышу, что опять курит. — Тот, кто, по моему мнению, мог быть замешан, сидит в тюрьме. Если Макс вдруг появится, то дай знать по этому номеру или звони Паше: меня два или три дня не будет в Москве. Есть номер Измайлова, или скинуть?

— Есть. Зачем тогда охрана, если мне ничего не угрожает? Ты что-то недоговариваешь? За Максом следили? Не поверили в его смерть?

— Макса давно сбросили со счетов, но есть и такие, кто не поверил в его гибель. Зачем тебе охрана? — В голосе Динара слышны весёлые нотки. — Мой человек будет поблизости, пока ты находишься в столице. Я заметил, что твой жених не справляется со своими обязанностями. Незнакомые мужчины позволяют себе прикасаться к его невесте, знаки внимания оказывают, а он спокойно отпускает её в командировки. Ракитину это ничего не будет стоить. А если тебе понравятся услуги Степана, то и домой его с тобой отправлю, хочешь?