на тебя килт, вязаные гольфы с кисточками, – стал подтрунивать я, – дай в руки волынку – настоящий шотландец будешь.

– А и то верно, – согласился старпом, оценивающе поглядев на своего подопечного.

– Катя, ты согласна? – тоже шутливо спросил Боб.

– Я согласна, – покорно произнесла шотландская девушка.

– Боюсь только, – продолжил старпом, – если мы скинем всю свою валюту, которую здесь получили, на половину килта твоего не хватит.

– Я добавлю, – включилась в нашу импровизированную игру Кэтти.

Ближе к ужину мы «взяли курс» на порт. Близилось время расставанья. Боб и Кэтти шли рядом и о чём-то беседовали.

– А не накормить ли нам проголодавшуюся шотландку ужином, – предложил Боб, – я думаю, она это заслужила.

– Очень своевременно, – заметил я. – А она согласна?

– Согласна, – ответил за неё Боб.

– Вопрос, согласится ли капитан, – добавил старпом мне на ухо, – представитель чужой страны на борту, да ещё женщина. Сам знаешь.

Когда капитану объяснили ситуацию, он вышел навстречу и, ступив на трап, подал руку маленькой шотландке.

– Welcome on our corsair’s ship[16].

– Она прекрасно говорит на русском и уже имеет своего рыцаря, – предупредил старпом.

– И кто же этот рыцарь?

– Боб.

– Достойная кандидатура.

В кают-компании, самом большом помещении на нашем судне, расположенном в закруглённой по радиусу корме, уже стояли накрытые столы. На ужин подавали суп-харчо и абердинские сосиски с картофельным пюре. А сразу после ужина нашей гостье предложили остаться и посмотреть вместе с экипажем художественный фильм «Юность Максима». Импровизированный зал находился в той же кают-компании.

Когда Боб провожал юную шотландку на причал, она молвила:

– Хорошая песня в том фильме: «Крутится-вертится шарф голубой». Так, кажется?

– Крутится-вертится над головой, – продолжил Боб.

– Крутится-вертится, хочет упасть, – уже пропела Кэтти.

– Кавалер барышню хочет украсть.

Чуть помедлив, она решительно произнесла:

– Боб, укради меня. Посади на свой белый корабль и увези куда-нибудь.

– А как же Шотландия, Абердин, университет?

– О Шотландии я буду вспоминать в своих снах.

– Жаль, что ты живёшь так далеко.

– Но у нас впереди ещё два дня? А это – целая вечность.

– Всего один, – поправил Боб, – а это уже половина вечности.

– А ваш старпом говорил, что у вас три дня стоянки.

– Завтра я работаю на камбузе. Надо отпустить в город старшего кока. Мне и так поблажку дали – два дня увольнения в первом моём иностранном порту.

– Ты завтра работаешь куком? Тогда я приду тебе помогать. Сделаем какое-нибудь шотландское блюдо. Ты согласен?

– Я-то согласен. Разрешит ли капитан?

– Я его уговорю, – весело сказала Кэтти.

Она мимолётно коснулась пальцами щеки своего юного провожатого и быстро пошла, а потом почти побежала, стуча каблучками своих маленьких туфелек по сизому граниту приютившего нас дока. У арочного моста шлюза она обернулась, помахала рукой и крикнула в ночь:

– До завтра, Боб!

На следующий день Боб заступил на камбуз и, как было задумано, на завтрак жарил яичницу. Нашему гидрологу Никанорычу он готовил сюрприз – резиновый муляж. С Никанорычем у него сложились особые отношения: одновременно и дружеские и какие-то ёрнические. Подтрунивания и шутки входили в основной арсенал этих отношений. И Боб решил выкатить совершенно неожиданный шар – гуттаперчевую яичницу, купленную накануне. Об этой шутихе знали только мы со старпомом.

Когда к раздаточному окну камбуза подошёл Никанорыч, Боб подсунул ему на тарелке глазунью, очень похожую на настоящую, а сам на всякий случай ретировался подальше от заранее предсказуемой реакции избранной им жертвы. Однако сценарий пошёл по другому руслу. Наш гидролог долго смотрел на свою яичницу, потом сказал:

– Какая-то она не такая. Старая, что ли?

– Никанорыч, сам ты старый, – раздалось с соседнего стола, – очки надень, да посмотри, как следует – яичница, как яичница.

– Нет, что-то здесь не то.

Он потрогал её вилкой, потом пальцем.

– Холодная! Холодную яичницу мне подсунул! Боб! Что же это ты парторгу вчерашние заготовки даёшь? Хочешь, чтоб я тебе характеристику испортил. Бисов сын, где ты есть?!

Никанорыч заглянул на камбуз – пусто.

– Наверное, к вчерашней невесте побежал, – добродушно пошутил он. – Ладно. Сковорода, смотрю, горячая – щас мы яешню эту пропечём с двух сторон. Всё равно глазунью я недолюбливаю.

Никанорыч сбросил свою яичницу в раскалённую сковороду, и она тут же стала скукоживаться, чернеть и чадить. Из камбуза повалил едкий зловонный дым, из которого, как из чистилища, вывалился наш парторг.

– Что же это такое творится? – протирая глаза и откашливаясь, хрипел он. – Чем хотел накормить меня этот бисов сын?

Боб, почувствовав неладное, быстро объявился на месте события. Такой развязки он, конечно, не ожидал и, чтобы как-то себя реабилитировать, геройски бросился в задымленный камбуз, подхватил подолом фартука чадящую сковороду и выволок её на открытую палубу.

– Боб, скажи мне честно, – допытывался Никанорыч, – чем ты хотел меня отравить?

– Сюрприз это, – оправдывался Боб, – сюрприз из Абердина.

– Да, сюрприз не слабый, век буду помнить.

– Не обижайся, Никанорыч, не по тому сценарию всё пошло.

– А какой же тогда настоящий сценарий? Заворот кишок, что ли?

Наш уязвлённый гидролог долго не мог понять, что за эксперимент учинил над ним Боб, и отошёл только тогда, когда неудачный экспериментатор сделал ему его любимый омлет из четырёх настоящих абердинских яиц.

– Больше так не шути, – нравоучительно говорил он, наворачивая за обе щеки омлет. Другой бы обиделся. В каждой шутке должна быть мера. А придумал ты, конечно, здорово. Теперь иди, драй сковороду, герой.

– Непонятно, кто над кем подшутил? – рассуждал Боб, выскребая ножом намертво прилипший к чугуну пластик искусственной яичницы.

Не успели мы отойти от происшествия, как послышался голос вахтенного матроса:

– Боб! К тебе тут пришли. Выходи встречать.

У трапа стояла Кэтти. Завидев Боба, она так ясно улыбнулась, что мир будто озарился солнцем. Хотя над доками висела кисея неразрядившегося тумана. Боб расставил руки, как для вселенского объятья:

– Заходите к нам, миссис Абердин. Мы все рады Вас видеть. А особенно я.

Он помог ей перейти по короткому деревянному трапу и обрадовал новостью:

– Я уже говорил с капитаном. Он даёт тебе добро присутствовать на борту нашего «лайнера». Сегодня я целый день на камбузе. Могу предложить место помощника.

– Тогда будем готовить тэттис. Хорошо, Боб? Это очень просто: нужен картофель, мясо и овощи.

– Это как раз то, что у нас в изобилии.

– А на десерт будет шоколадный пудинг.

На камбузе ещё стоял дух сгоревшей абердинской яичницы. И когда Боб поведал все перипетии неудавшейся шутки, Кэтти залилась смехом, явно не свойственным предкам суровых кельтов.

– Боб, ты, наверное, неудачник. Признайся. Но тебе тогда обязательно повезёт в любви.

– Боюсь, что и здесь мне не повезёт, –