самый составъ населенія, имѣющій значительную примѣсь бродячаго ни къ чему не приспособленнаго люда, пріѣзжающаго въ промышленные центры искать счастья.

Жаждущіе случая

Живетъ человѣкъ, гдѣ нибудь въ своемъ мѣстѣ и не можетъ себя приспособить ни къ какому легкому дѣлу.

Ему или ничего не выходитъ или же выходитъ мѣсто писца съ жалованьемъ въ 12 рублей въ мѣсяцъ. Аппетитъ же у него разсчитанъ на большіе корма, — вотъ онъ и ѣдетъ въ ближайшій крупный промышленный центръ буквально искать счастья. У него нѣтъ никакого плана, ни на что опредѣленное онъ не разсчитываетъ, а просто ѣдетъ съ мыслью:

— Авось, тамъ мое счастіе!

А „счастье“ такому человѣку только и можетъ выйти лишь въ томъ случаѣ, если будетъ предъявленъ спросъ на его совѣсть. Къ этому онъ, въ сущности, безсознательно и готовится, перебирая въ умѣ всѣ возможные случаи, какіе могутъ представиться по пріѣздѣ на мѣсто. (Такой типъ россійскаго человѣка, между прочимъ, прекрасно обрисованъ у Глѣба Успенскаго).

— Случай только не нужно упускать! — говорилъ мнѣ одинъ изъ такихъ искателей счастья. — А счастіе для каждаго человѣка припасено, только трудно его поймать. Вотъ я шестой годъ бьюсь здѣсь (на одномъ изъ уральскихъ заводовъ), все испробовалъ, всѣ мышиныя норки изрылъ, — все

ничего не выходитъ. А вотъ мой товарищъ, — вмѣстѣ мы съ нимъ пріѣхали, — въ первый же годъ свое счастіе нашелъ…

Такъ, вотъ, оно само въ руки влѣзло, и не думалъ и не гадалъ человѣкъ. Дворовымъ приказчикомъ поступилъ, собаку хозяйскую, можно сказать, изображалъ и ужъ хотѣлъ бросать мѣсто, а случай-то тутъ какъ разъ и подошелъ. А и дѣло то все смѣху подобно. Провожаетъ онъ какъ то управителя до воротъ, и проходятъ они мимо оконъ квартиры этого самаго моего пріятеля. А у окна-то такъ, отъ нечего дѣлать, жена его сидитъ, молоденькая бабенка.

Управитель ненарокомъ взглянулъ на нее, а она какъ водится, и глаза опустила. А управитель то, нужно вамъ сказать, подъ хмѣлькомъ немного былъ, его это самое и задѣло за живое, онъ и говоритъ приказчику: „Двадцать пять рублей тебѣ въ зубы, если ты эту самую мнѣ въ слѣдующій мой пріѣздъ представишь".

— Слушаю, баринъ! — отвѣтилъ тотъ ему.

— Только ты смотри, разузнай хорошенько, какъ она… чтобы не было чего!

— Не сомнѣвайтесь, баринъ, я ее хорошо знаю, все будетъ въ порядкѣ.

— Кто она такая?

— Моя законная жена.

Управитель сначала послѣ этого немного смутился, ну, а потомъ ничего, ему даже понравилось это.

— Молодецъ! — говоритъ — такъ и надо, чтобы на чистоту было.

А чрезъ недѣлю онъ уже былъ матеріальнымъ приказчикомъ! — не безъ зависти продолжалъ искатель счастья. — А матеріальный приказчикъ вамъ извѣстно, что это такое. Это, можно сказать, все равно, что теленка къ молоку припустить, — соси себѣ, не отваливайся. Какихъ-нибудь пять лѣтъ прошло — у меня ни гроша нѣтъ, а у него капиталецъ тысячъ въ двадцать имѣется. Ежели онъ теперь съ этимъ капитальцемъ, да въ свое мѣсто уѣдетъ, такъ первымъ человѣкомъ будетъ. Такъ оно счастье то! Его найдешь тамъ, гдѣ не ищешь.

Соблазнъ такихъ „удачъ" во многомъ способствуетъ распространенію торговли женами. У всѣхъ на глазахъ какое-нибудь полное ничтожество продаетъ свою достойную супругу и становится замѣтной величиной, обезпечиваетъ свою будущность и, что называется, выходитъ въ люди. Всякое другое ничтожество съ завистью смотритъ на скачекъ товарища и жадно ищетъ случая сдѣлать тоже самое. И случаи эти, если не всѣмъ, то многимъ представляются, каждому въ свое время.

Полагаемъ, нѣтъ надобности говорить, что продажа женъ практикуется не одной только фабрично-заводской челядью. Всякая челядь, въ какомъ бы рангѣ она не состояла, одинаково готова подслужиться своимъ господамъ, чѣмъ угодно, а женой прежде всего. Въ этомъ отношеніи фабричный дворъ ничѣмъ не отличается, хотя-бы отъ двора… бывшихъ французскихъ королей.

Сводни-родственники

И отъ хозяина и отъ насъ воруетъ, просто ничего не подѣлаешь, измучилъ совсѣмъ, чуть не половину заработка оттягиваетъ.

Почему же вы управляющему не пожалуетесь?

— Жаловались, ничего не выходитъ, не слушаетъ.

Этотъ разговоръ происходилъ у меня съ мастеровыми одного механическаго завода, явившимися ко мнѣ, какъ къ сотруднику газеты съ „жалобой" на механика.

Механикъ этотъ обсчитывалъ всячески подчиненныхъ ему мастеровыхъ на отрядныхъ работахъ, урѣзывалъ всячески ихъ заработокъ, а самъ отъ конторы получалъ все полностью. Кромѣ того, онъ безъ стѣсненія воровалъ и на матерьялѣ, обкрадывая такимъ образомъ и фирму. Рабочіе жаловались управляющему, но тотъ обѣщалъ „разслѣдовать" и оставлялъ все по прежнему. Причина такого отношенія управляющаго къ факту воровства заключается въ томъ, что онъ „живетъ", какъ заявили мастеровые, съ сестрой механика.

— Съ самаго начала, какъ только онъ на заводъ поступилъ пошло это. А всему причина— сестра, не можетъ управляющій противъ нея слово сказать, такъ она его въ рукахъ держитъ.

Сестра эта потомъ вышла замужъ за литейщика, который тотчасъ сдѣланъ былъ мастеромъ на томъ же заводѣ. Само собой разумѣется, что сношенія управляющаго съ ней не прекратились, и на заводѣ оказалось, вмѣсто одного, два паука, братъ и мужъ владычицы сердца управляющаго. Для рядовыхъ рабочихъ такія отношенія на заводѣ сущее несчастіе. На мастера или механика, состоящаго подъ покровительствомъ сестры или жены, не найдешь никакой управы; онъ неуязвимъ, на него не дѣйствуютъ никакія жалобы, никакія доказательства его виновности предъ рабочими и даже предъ хозяиномъ. Обыкновенно, жалобщики или остаются при старомъ положеніи или даже увольняются съ завода и замѣняются другими. Въ концѣ-же концовъ создается такое положеніе. Механикъ или мастеръ, чтобы избавиться отъ вѣчныхъ жалобъ, намѣчаетъ себѣ нѣсколько фаворитовъ изъ рабочихъ, которымъ и отдаетъ всѣ наиболѣе выгодныя отрядныя работы, на особыхъ имъ однимъ извѣстныхъ условіяхъ. Такіе фавориты часто зарабатываютъ до 20 рублей въ день, въ то время, какъ остальные ихъ товарищи получаютъ два рубля— 2 р. 50 коп. въ день. Само собой разумѣется, что часть заработка фаворитовъ идетъ патрону. Они же помогаютъ ему скрывать дѣйствительное количество матерьяла, употребленнаго въ производство. А иногда эти отношенія осложняются. Черпая свою силу изъ положенія своей сестры или жены, по отношенію къ управляющему, мастеръ въ свою очередь пользуется расположеніемъ сестры или жены одного изъ своихъ фаворитовъ. Словомъ, получается гнусная цѣпь изъ патроновъ и фаворитовъ нѣсколькихъ степеней, цѣпь, связанная цементомъ откровеннаго разврата. Рабочій продаетъ свою жену мастеру, мастера, помогаетъ сближенію своей сестры съ управляющимъ, а управляющій не препятствуетъ своей женѣ дарить ласками хозяина. И наоборотъ — хозяинъ покупаетъ женщину у управляющаго, управляющій — у мастера, а мастеръ— у рабочаго. Получается крѣпкая, неразрушимая цѣпь снизу до верху и сверху до низу, такъ-что лицамъ, не входящимъ